Неизвестен Автор - Сборник Наше отечество - Опыт политической истории (Часть 2)

Сталин не оставил прямых указаний о "наследнике".

* 5 марта 1953 г. на совместном заседании Пленума ЦК КПСС, Совета Министров СССР и Президиума Верховного Совета СССР было принято решение о сокращении расширенного Президиума ЦК (членов-- с 25 до 10, кандидатов -- с 11 до 4 человек). Это решение восстанавливало позиции "старой гвардии".

Единственным, впрочем, косвенным замечанием на этот счет можно считать его речь на октябрьском (1952 г.) Пленуме ЦК, в которой он дал понять, что не хотел бы видеть в числе претендентов Молотова и Микояна. Другие старейшие соратники "вождя" -- Каганович и Ворошилов -- отошли на второй план в сталинском окружении еще в предвоенное время. После войны заметно окрепли позиции Маленкова, Берии и Хрущева. К моменту смерти Сталина эти три фигуры заняли решающее положение в руководстве: Маленков наследовал после Сталина пост Председателя Совета Министров СССР, Берия возглавил объединенное министерство внутренних дел и государственной безопасности, Хрущев взял на себя руководство Секретариатом ЦК КПСС.

Сложную позицию в этом триумвирате занимал Берия. Его роль, вопреки общепринятой точке зрения, в данном случае вряд ли сводилась к установлению личной диктатуры. Во всяком случае -- напрямую. Игра Берии была более тонкой, а тактические ходы -- не столь однозначны. В самом начале Берия, по-видимому, сумел убедить остальных "наследников", (в первую очередь Маленкова и Хрущева), что его вполне удовлетворила бы роль второго лица. И в этом был свой смысл: история знает случаи, когда второй фактически "делает" первого. Значит, на тот момент исход борьбы за власть зависел от того, к кому из двух лидеров -- Маленкову или Хрущеву -- примкнет Берия. Однако сам Берия допустил серьезный просчет, несколько затянув двойную игру, и тем самым дав повод соратникам подозревать его в "неверности", в собственных диктаторских планах. Это, думается, и решило его судьбу.

Из всех "дворцовых переворотов" послесталинской поры дело Берии является самым загадочным. Как у любого заговора, у этой истории фактически нет документального следа, кроме свидетельств очевидцев. Документально зафиксирован только июльский (1953 г.) пленум ЦК, на котором дело Берии подверглось внутрипартийному разбирательству. Что же касается главной операции -- ареста Берии, -- то здесь число свидетельств крайне ограничено. Упоминания об этом деле можно найти в воспоминаниях Хрущева (он описывает событие наиболее подробно), Молотова, Маленкова, а также в мемуарах непосредственных исполнителей процедуры ареста -- маршала К. С. Москаленко и генерал-майора И. Г. Зуба. Мемуарный характер источников, обусловивший отдельные неточности в описаниях, и заинтересованность отдельных авторов в закреп

лении именно своей точки зрения привели к рождению двух версий ареста Берии. Назовем их условно "версией Хрущева" и "версией Маленкова". Свидетельства военных в том виде, в каком они опубликованы в настоящее время, не могут полностью ни подтвердить, ни опровергнуть какую-либо из версий. Возможно, это объясняется тем, что военным была поручена в основном техническая сторона дела и подключились они к нему на самом последнем этапе. В детали самого заговора посвящались немногие, а полной информацией, вероятно, обладали лишь трое -- Маленков, Хрущев и Булганин.

Согласно "версии Хрущева", Берия готовился к захвату власти и устранению остальных "наследников". Хрущев разгадал его маневр и подготовил превентивный удар, переговорив с другими членами Президиума ЦК, которые поддержали его инициативу ареста Берии. Переговоры прошли незаметно для Берии, и арест явился для него полной неожиданностью. Последнее обстоятельство отмечают все мемуаристы. Однако в отличие от Хрущева Маленков дает другое объяснение фактору "неожиданности". Его версия такова: Берия действительно готовил государственный переворот, он планировал арестовать Маленкова и занять кресло премьера. Своим замыслом устранения Маленкова Берия поделился с Хрущевым. Но тот, оценив ситуацию и осознав, что следующим может быть он сам, рассказал обо всем Маленкову. Тогда они вдвоем с помощью Булганина разыграли вариант "подмены": на президиуме Совмина вместо Маленкова был арестован Берия. Тот знал о переговорах, которые вел Хрущев с членами Президиума, знал о готовящемся заговоре, -- только расценивал его в свою пользу. Поэтому на заседании Президиума вел себя Берия относительно спокойно, вплоть до появления маршала Г. К. Жукова, непосредственного организатора ареста и своего непосредственного противника. И все-таки этот ряд событий -- тоже пока только версия.

А факты общеизвестны: 26 июня 1953 года во время заседания Президиума Совета Министров СССР Берия был арестован, состоявшийся несколько дней спустя пленум ЦК КПСС лишил его всех постов, исключил из партии и передал дело Берии в суд. В декабре 1953 года Берия и несколько его ближайших подручных по приговору Верховного Суда СССР были расстреляны. Существует несколько косвенных свидетельств, что в то время Маленков как формальный лидер государства пользовался поддержкой военных, в частности маршала Жукова, и с их

помощью вполне мог получить единоличную власть, устранив с политической арены всех возможных конкурентов. Однако по этому пути Маленков не пошел, по-прежнему сохранив за собой только один пост главы правительства. И дело было, конечно же, не только в его принципах и личных возможностях. Определяющую роль здесь сыграла позиция всего послесталинского руководства. Любые попытки установления личной диктатуры обязательно натолкнулись бы на решительное сопротивление остальных соратников, что в общем понятно: только ограниченная, контролируемая власть могла гарантировать их от репрессий со стороны более сильного и удачливого. Эта позиция сыграла не последнюю роль в коллективном заговоре против Берии, однако одним устранением Берии вопрос о безопасности бывших сталинских приближенных не решался. Необходимо было позаботиться о создании дополнительных страховочных механизмов, которые могли бы стать гарантами на будущее. Совершенно очевидно, что новая личная диктатура такого рода гарантии исключала в принципе. Это хорошо понимали все "наследники". Поэтому волей-неволей они вынуждены были пойти по пути трансформации режима личной власти, уходя от вож-дистской модели ее организации, но еще не представляя себе вполне даже контуров будущих властных структур. Непроясненность позиций по этому основному вопросу, надо полагать, и отлилась в провозглашенный тогда же принцип "коллективного руководства".

Для начала важно было договориться хотя бы в принципе. Поэтому на пленуме ЦК в июле 1953 года Маленков сделал следующее заявление: "Никто один не смеет, не может и не хочет претендовать на роль преемника. Преемником великого Сталина является крепко сплоченный, монолитный коллектив руководителей партии..." Конечно, говоря о том, что "никто не смеет, не может, не хочет", Маленков немного лукавил. Поэтому он выбрал довольно своеобразное объяснение своей позиции: "Если при т. Сталине возможны были ошибки, то тем более чревато большими опасностями повторение их в отсутствии такого вождя, каким был т. Сталин".