Дмитрий Лысков - ВЕЛИКАЯ РУССКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ: 1905-1922

«Был еще один пункт, вызвавший серьезный конфликт, — докладывает съезду глава Наркоминдела, — это условие непереброски войск на западный фронт. Генерал Гофман заявил, что это условие неприемлемо. Вопрос мира в тот момент стоял на острие ножа. И ночью мы заявили нашим делегатам: не идите на уступки. О, я никогда не забуду этой ночи! Германия пошла на уступки. Она согласилась не перебрасывать войск, кроме тех, которые уже находятся в пути».

Вопрос о непереброске войск (и ответственности перед союзниками) действительно был поставлен советской властью принципиально. Вот Троцкий отчитывается перед съездом о гарантиях соблюдения достигнутых договоренностей: «при штабах немецкой армии мы имеем своих представителей, которые будут контролировать выполнение условий договора. Я имею карту передвижения немецких войск за сентябрь и октябрь. При правительстве Керенского, затягивавшего войну, германский штаб имел возможность бросить войска с нашего фронта на итальянский и французский. Сейчас, благодаря нам, союзники находятся в более благоприятном положении».

В своем отчете перед съездом глава Наркоминдела рассказывает и о ближайших планах советской делегации. От соглашения о перемирии планируется перейти к обсуждению договора о мире: «Во вторник в Брест–Литовск приедут граф Чернин и Кюльман, чтобы подписать договор о перемирии. Этот договор создаст условия для мирных переговоров, во время которых мы спросим наших противников, согласны ли они принципиально на заключение мира на основе формулы русской революции. Если да, то мы спросим их, как они понимают это, как понимают они самоопределение галицийских и познанских поляков и украинцев; мы заставим их говорить прямо, чтобы они не могли укрываться за пустыми обещаниями. После обмена мнениями мы объявим перерыв, чтобы делегация могла вернуться сюда и довести все до сведения народов. В эти 28 дней мы пробудим Европу к лихорадочной жизни. Сведения нашего телеграфа будут ловиться слухом народов, оглушенных, опутанных войной. Мы не боимся хитрости наших врагов… Мы сильнее их, потому что нам некого обманывать, и мы говорим правду, которая привлекает к нам сердца всех народов» [14] .

Следует обратить внимание на заостренный Троцким вопрос о мире «на основе формулы русской революции», в частности, на проблеме самоопределение галицийских и познанских поляков и украинцев. Речь идет об оккупированных Германией территориях. Смысл такой постановки вопроса станет ясен в ходе дальнейших переговоров, когда советская делегация, опираясь на принцип самоопределения народов, потребуют вывода с этих территорий оккупационных войск. Реальное самоопределение в условиях оккупации невозможно, заявят Советы.

Примечания:

[1]«История дипломатии» Т. З.

[2]Там же.

[3]Там же.

[4]Там же.

[5]Там же.

[6]Там же.

[7]Там же.

[8]Там же.

[9]Там же.

[10]Л. Троцкий «Историческое подготовление Октября» 4.2 «От Октября до Бреста».

[11]Там же.

[12]«История дипломатии» Т. З.

[13]Л. Троцкий «Историческое подготовление Октября» 4.2 «От Октября до Бреста».

[14]Там же.

Мирные переговоры открылись в Брест–Литовске 9(22) декабря 1917 года. Теперь советской делегации предстояло решать круг вопросов, куда более широкий, нежели в ходе переговоров о перемирии. Соответственно, изменился и ее состав. Кроме представителей правящих партий большевиков и левых эсеров, от российской армии переговоры вели контрадмирал В. Альтфатер, генерал–майор Генерального штаба А. Самойло, капитан В. Липский, капитан И. Цеплит [1] .

Напротив них расположились: австро–венгерская делегация во главе с министром иностранных дел графом Черниным, болгарская, возглавляемая Поповым, турецкая с председателем Талаат–беем и немецкая во главе с министром иностранных дел фон Кюльманом.

Следуя ранее взятому в ходе переговоров тону, советская делегация сразу же попыталась завладеть инициативой. В ходе обсуждения процедурных вопросов она потребовала, чтобы заседания Мирной конференции были публичными и чтобы каждая сторона имела право полностью публиковать протоколы заседаний.

Оппоненты оказались в некотором замешательстве. Идея Советов о запрете тайной дипломатии и полной открытости в международных делах все еще воспринималась ими как риторическая формула «для внешнего применения». В Брест–Литовске находилось множество представителей прессы, но пускать их в зал заседаний, а тем более разрешить присутствие в зале представителей общественности, — такая мысль никому не приходила в голову.

С другой стороны, делегаты стран Четверного союза затруднялись сформулировать внятные возражения по этому вопросу. Турецкий представитель Ибрагим Хакки–паша выразил «свои сомнения», но конкретизировать их не смог. Слово взял фон Кюльман: «Я позволю себе вкратце передать замечание, которое его превосходительство Хакки–паша формулировал от имени турецкой делегации». По словам Кюльмана выходило, что турецкий представитель не против открытости, он лишь опасается ненужной газетной полемики, которая будет вызвана публикацией протоколов. «Вынесение на улицу могло бы помешать успешности переговоров», — подтвердил турецкий представитель [2] .

Далее, следуя заранее выработанной тактике, советская делегация поставила перед Германией и ее союзниками вопрос: готовы ли страны Четверного союза принять за основу мирных переговоров программу мира без аннексий и контрибуций на основе права на самоопределения народов, изложенную в «Декрете о мире». Программа была конкретизирована в следующих тезисах:

1. Не допускаются никакие насильственные присоединения захваченных во время войны территорий; войска, оккупирующие эти территории, выводятся оттуда в кратчайший срок.

2. Восстанавливается во всей полноте политическая самостоятельность тех народов, которые во время настоящей войны были этой самостоятельности лишены.

3. Национальным группам, «не пользовавшимся политической самостоятельностью до войны, гарантируется возможность свободно решить вопрос о своей принадлежности к тому или другому государству или о своей государственной самостоятельности путем референдума; этот референдум должен быть организован таким образом, чтобы была обеспечена полная свобода голосования для всего населения данной территории, не исключая эмигрантов и беженцев».

4. По отношению к территориям, населенным несколькими национальностями, право меньшинства ограждается специальными законами, обеспечивающими ему культурно–национальную самостоятельность и, при наличии фактической к тому возможности, административную автономию.