Стивен Меллер - Земля Осириса

Было бы самонадеянно полагать, что эта, одна-единственная, книга опровергнет все принципы египтологии. Основную свою задачу я вижу в том, чтобы представить новую концепцию, совершенно новый способ интерпретации и изучения того волшебства и очарования, которые и составляют суть Древнего Египта. Но самое главное — в мои намерения входит заинтересовать и пробудить молодые умы, да и умы зрелых людей тоже, подвигнуть их задавать вопросы, чтобы понять, что мы представляем собой нечто большее, чем нам всегда старались внушить; что мы обладаем колоссальным потенциалом, будучи творческими личностями, способными проявить себя во многих направлениях; чтобы оценить существование как целостный процесс, как это умеют делать туземцы-аборигены.

Мое продвижение по этому пути до настоящего момента оказало на меня очень большое влияние, позволило мне понять, что люди, которых мы сегодня называем хемитийцами, обладали мудростью и знаниями, сохранявшимися в течение тысячелетий тьмы и хаоса. Эта мудрость, которую хранили люди, подобные Абдель Хакиму, теперь доступна всем нам, причем я вижу божественную волю в том, что это стало возможным именно тогда, когда мы ждем сдвига в общественном сознании, который предначертано испытать человечеству.

Считается, что ученому следует быть сторонним наблюдателем в своей работе, так как наука должна объективно излагать факты. Но последние открытия в области Квантовой физики показали, что мысли и чувства наблюдателя могут влиять на наблюдаемые события. Наше сознание взаимодействует с тем, что мы изучаем, и способно повлиять на результат исследований. Вот почему я полагаю уместным начать с некоторой предыстории моего собственного путешествия, продолжающегося до настоящего времени. Для этого я представлю соответствующую концептуальную основу, чтобы читатель мог понять, откуда взялись все эти выводы, теории и представления.

На Западе считают обычным, если человек рассказывает о своей жизни либо путешествиях, но когда речь заходит об обычаях и традициях Востока, коренного индейского населения Америки и прочих аборигенов, такой подход оказывается невозможным. Мой собственный учитель египтологии Абдель Хаким Авиан считает верхом неприличия рассказывать о себе и гордиться собственными достижениями, полагая это недопустимым проявлением эгоизма. Может статься, так оно и есть на самом деле, но эволюция представлений и взглядов, а также то, почему одни концепции принимаются, а другие отвергаются, может представлять не меньший интерес, чем сами эти представления и взгляды.

Было бы неправильным утверждать, что с самого детства, с тех пор, когда я почувствовал некую связь между собой и Сфинксом, я понял, что древняя история, археология или египтология должны стать делом моей жизни, — ничего столь определенного не случилось, но я таки действительно стал интересоваться всем, что имело отношение к Египту. Однако все, что мне удалось узнать в юношеские годы, исчерпывалось известным повествованием об Исходе евреев из Египта в Ветхом Завете в Библии, относящимся к празднованию еврейской Пасхи. В этой версии изложения истории египтяне предстали жестокими надзирателями и мучителями, закабалившими евреев, за что их и покарал Господь. Но вскоре после того, как я подсознательно почувствовал связь между собой и Древним Египтом, я начал испытывать серьезные сомнения в правдивости этой истории. Судя по тому, что я вынес из созерцания изображений Сфинкса, Великой пирамиды и тому подобного (хотя я по-прежнему не могу выразить словами, что именно со мной произошло в тот момент), древние египтяне как-то не ассоциировались у меня с жестокими мучителями, навлекшими на себя проклятие Господне.

Итак, уже в юном возрасте я отверг религию как систему познания объективной истины. Я начал усиленно интересоваться научными дисциплинами — всеми подряд, полагая, что они помогут открыть истину, которую я искал. Моя академическая карьера в то время предполагала, что я должен добиться успехов в науке, хотя я еще не стремился заняться антропологией, археологией или египтологией.

Меня привлекала биология, химия, физика, вообще все естественные науки. На последнем курсе я решил было специализироваться в химии, но потом переключился на физиологию и анатомию человека, когда выяснилось, что высшая математика мне не дается. В двадцать один год я окончил колледж, получив степень бакалавра в области физиологии и анатомии, причем моей второй специальностью стала химия. Я горел желанием заняться медицинскими исследованиями и совершить великое открытие — такое, которое помогло бы человечеству избавиться от болезней.

Это было в 1967 году, когда Соединенные Штаты ввязались в войну во Вьетнаме. В то время, когда большинство моих сокурсников старались уклониться от призыва в армию, переквалифицировавшись в учителей, я попытался поступить в аспирантуру, стремясь приблизиться к своей цели. После того как меня последовательно отвергли все учебные заведения, в которые я подавал заявления, я завербовался на четыре года в ВВС США. Надо ли говорить о том, что эти четыре года круто изменили мою жизнь. Помимо исследований в области альтернативных состояний сознания, я использовал это время для того, чтобы с головой погрузиться в мир специальной литературы, для чтения которой у меня не было времени, когда я учился в колледже.

Я самозабвенно увлекся работами, посвященными религиозным течениям Востока, мистицизму и метафизике и испытал на себе потрясающее воздействие одной книги. Еще будучи выпускником, я интересовался работами Зигмунда Фрейда. В 1968 году я обнаружил его «последние труды» — книгу в потрепанной бумажной обложке под названием «Моисей и монотеизм», впервые вышедшую в свет в 1939 году. Я и до того увлекался историей иудаизма, но для меня стало настоящим потрясением, когда я прочел в работе Фрейда о том, что Моисей был египетским жрецом и что своими учениями и пророчествами он был обязан главным образом египетскому фараону Ахенатену. В 1937 и 1938 годах Фрейд написал серию очерков для австрийского психоаналитического журнала «Имаго», выходящего в Вене, в которых высказал убеждение в том, что основатель еврейских законов Моисей являлся жрецом египетского фараона Ахенатена и что именно учение монотеизма, впервые сформулированное этим египетским фараоном, которое Моисей преподал евреям, и легло впоследствии в основу иудаизма. В начале 1939 года, спасаясь от нацистов, Фрейд обосновался в Лондоне. Перед самой смертью он написал третий очерк, и в конце 1939 года, уже после его смерти, все три очерка вошли в книгу «Моисей и монотеизм».