Александр Зимин - Опричнина

Особую оценку опричнины предложил швейцарский историк В. Гитерманн в первом томе своего обобщающего труда по истории России. Он думал, что опричнину можно было бы сравнить с управлением Римской империей при Августе. У Гитерманна нет однозначной характеристики опричнины: в одном месте он обозначал ее как систему мероприятий, которые исходили из финансовых интересов, в другом — снова подчеркивал борьбу против феодальной аристократии и оценивал опричнину, как «революционный передел земли и крестьян» [241] Gitermann V. Geschichte Russlands. Bd. 1.2. Aufl. Hamburg, 1942. S. 175, 180, 182. За указание этой работы благодарю П. Хоффманна (Берлин). . Представления Гитерманна очевидно не свободны от модернизирования исторического процесса.

Как правило, однако, Иван Грозный рисуется буржуазными авторами кровожадным тираном, и только, а его злой волей объясняются важнейшие события внутриполитической истории России в годы опричнины. Безудержная модернизация событий доходит подчас до смехотворных сопоставлений Ивана Грозного и Распутина (в книге Гонзалеса) и других столь же нелепых исторических «аналогий».

С клерикальных позиций освещает ход опричнины Г.П. Федотов в книге о митрополите Филиппе. Для него конфликт митрополита с царем сводился к выступлению Филиппа против тирана за «исповедание правды» [242] Федотов Г.П. Св. Филипп, митрополит Московский. Париж, 1928. С. 8. . Церковь для него была «единственной силой, которая могла ограничить произвол царя» [243] Федотов Г.П. Св. Филипп, митрополит Московский. Париж, 1928. С. 94. . По существу, оценка Федотова опричнины приближалась к карамзинской [244] Федотов прямо писал: «Мы сходимся в оценке Грозного и опричнины с консервативными историками — Карамзиным и Иловайским» (Там же. С. 207). , хотя в отдельных экскурсах книги он и пытался примирить ее с наблюдениями С.Ф. Платонова [245] Говоря об опричнине как о «социальном перевороте», «социальной революции», Федотов считал, что она имела только политическую цель замены боярства «новым служилым классом». (Там же. С. 125; ср. С. 124.) .

Не скупится на резкие эпитеты по адресу Ивана Грозного автор обобщающей книги по истории России С.Г. Пушкарев. Для него Иван IV — «трусливый деспот» и «обезумевший царь». Прикрываясь авторитетом В.О. Ключевского, Пушкарев создает субъективно-идеалистическую концепцию истории опричнины, не имеющую ничего общего с точкой зрения Ключевского. Пушкарев открыто выступает против тех, кто пытается выяснить какие-либо объективные причины введения опричнины и ее социальную сущность. Все это, по его мнению, основывается «на том наивно-рационалистическом убеждении, что в истории нет ничего иррационального, случайного, бессмысленного» [246] Пушкарев С.Г. Обзор русской истории. Нью-Йорк. 1953. С. 186. . Автор считает, что в опричнине нельзя видеть борьбу царя с боярством, во-первых, потому, что власть московского государя уже при Василии III не была ограничена боярством; во-вторых, сам Иван IV «вовсе не отметал правительственной роли бояр», а «служебное и политическое положение средне-служилого класса при Грозном нисколько не изменилось»; в-третьих в «значительной своей части террор Грозного вообще не имел никакого отношения к пресловутой борьбе с боярством» [247] Пушкарев С.Г. Обзор русской истории. Нью-Йорк. 1953. С. 188–189. . Для самого Пушкарева опричнина лишь «вакханалия убийств и грабежа» [248] Пушкарев С.Г. Обзор русской истории. Нью-Йорк. 1953. С. 185; ср. С. 190.. . Таковы научные откровения этого искателя начал иррационализма в русском историческом процессе.

Беспомощность идеалистической методологии наиболее ярко проявилась в работах Л.М. Сухотина, специально посвященных опричнине. Первая статья автора на эту тему появилась еще в 1911 г. [249] Сухотин Л. М. К вопросу об опричнине // ЖМНПр. 1911. № 11. С. 55–67. Написанная с позиций школы Платонова, она тем не менее содержала свежий архивный материал о земельной политике в опричное время. Но основные исследования автора вышли в 30-40-х годах [250] Сухотин Л.М. К пересмотру вопроса об опричнине. I // Зап. Русск. науч. ин-та в Белграде. Вып. 5. Белград, 1931. С. 1–23; Он же. К пересмотру вопроса об опричнине. II–VI// Там же. Вып. 13. Белград, 1935. С. 35–67; Он же. К пересмотру вопроса об опричнине. VII–VIII. // Там же. Вып. 17. Белград, 1940. С. 125–200; Он же. Еще к вопросу об опричнине. 1) Опричнина в русской историографии. 2) Против отвода иностранцев и Курбского // Юбилейный сб. Русск. археологич. об-ва в Югославии. Белград, 1936. С. 265–289; Он же. Иван Грозный до начала опричнины: Несколько наблюдений о составе Боярской думы XVI века // Сб. Русск. археологич. об-ва в Югославии. Т. III. Белград, 1940. С. 67–100; Он же. Список опричников // Новик. Вып. 3 (27). Нью-Йорк, 1940; Он же. Мои работы по истории опричнины // Новый журнал. Т. XX. Нью-Йорк, 1948. С. 294–300. . Внешним поводом для них было издание записок Генриха Штадена, которые, по мнению Сухотина, давали основание для пересмотра ряда вопросов истории опричнины. Работы Сухотина теперь уже своим острием направлены против концепции С.Ф. Платонова и даже вообще имеют целью «подорвать окончательно веру в государственный смысл опричнины и ее учредителя». Оказывается, «не реальная обстановка, а мания преследования, которой Грозный страдал, вызвала учреждение опричнины». Ее целью было «гонение на московскую знать», которая, однако, «как и все население русское, была необычайно предана своим государям» [251] Сухотин Л.М. К пересмотру вопроса об опричнине. II–VI. С. 66. . Опричнина — нелепая затея, порожденная больной психикой русского царя. Таков конечный вывод «пересмотра опричнины», проведенного Л.М. Сухотиным. Направление этого пересмотра ясно — от государственной школы Платонова к субъективно-идеалистическим представлениям Н.М. Карамзина.

Идеалистические основы буржуазной историографии, как мы видим, приводят к отказу от научного объяснения вопросов истории опричнины, попыткам субъективистской трактовки исторических явлений, объяснению их «злой» или «доброй» волей того или иного правителя.

Обзор обширной литературы, посвященной опричнине, позволяет сделать ряд выводов. На основе специальных и обобщающих исследований большинство советских ученых пришли к выводу о необходимости изучения опричнины как определенной политики господствующего класса, создавшего свой аппарат насилия над широкими массами крестьян и горожан. Историю опричнины также нельзя понять, если не учитывать процесс государственной централизации в условиях феодальной России и его незавершенность в XVI в.

Советской исторической науке надлежит дать решение еще многих вопросов, связанных с опричниной. Недостаточно изучены формы классовой борьбы в 60-70-х годах XVI в., особенности социальной политики Ивана IV. В частности, нуждаются в уточнении наши представления о направленности опричных репрессий. Не все еще сделано для понимания структуры опричнины, характера опричных учреждений и состава ее территории.