Михаил Горбачев - Жизнь и реформы

В соответствии с рекомендациями совещания была составлена программа модернизации отечественного машиностроения, предусматривавшая достижение мирового уровня уже к началу 90-х годов.

Особые надежды я возлагал на «целевые программы научно-технического прогресса» по информатике и вычислительной технике, развитию роторных и роторно-конвейерных линий, робототехнике, биотехнологии, генной инженерии и т. д. Эти программы предусматривали, кстати, серьезную перестройку инвестиционной политики, широкое кооперирование с предприятиями восточноевропейских социалистических стран, создание совместных производств и с западными фирмами (в частности, ФРГ). Они воспринимались кадрами как крутой поворот, которого ждали годы. Эти настроения проявились в выступлениях участников совещания по НТП. Начиналась пора гласности. Люди оттаивали, вели себя раскованно.

Как не вспомнить Игоря Северянина:

Были мы тогда прожектерами? В какой-то степени — да. Но и маниловщиной эти планы нельзя назвать. Потенциал страны позволял если не перегнать развитые страны Запада, то, во всяком случае, ликвидировать огромное наше отставание от средних мировых показателей.

Вокруг программы по машиностроению закипели нешуточные страсти: нужно было найти ресурсы для ее выполнения. Я предложил испытанный способ — за счет сокращения капиталовложений в отрасли, потребляющие машиностроительную продукцию. Поскольку там ждут лучших машин и оборудования, пусть поступятся частью выделенных им ресурсов.

Отрасли шли на это с большим скрипом. Помню, как яростно боролся за приращение капиталовложений в угольную, нефтяную и газовую промышленность Долгих. Буквально завалил записками. Глядя на теперешнее состояние этих отраслей, можно подумать, что он был прав. Но ведь оно возникло прежде всего из-за отсталой технической базы. Наращивать добычу, не думая о ресурсосберегающих технологиях и машинах, значило завести дело в тупик.

В конечном счете не без нажима с моей стороны пришли к соглашению. Инвестиции в машиностроительный комплекс было решено увеличить в 1,8 раза. Приняли ряд организационных мер, в частности, было создано бюро Совета Министров СССР по машиностроению.

И все же, как показал последующий ход развития, наши решения того периода были односторонними, несли печать инерционных представлений, согласно которым можно добиться коренных перемен в экономике, главным образом, с помощью волевых действий.

В ноябре 1985 года Политбюро одобрило постановление «О дальнейшем совершенствовании управления агропромышленным комплексом». Оно было сосредоточено в руках Госагропрома — суперведомства, созданного за счет слияния примерно десятка министерств под руководством первого заместителя председателя правительства. Подобные органы создавались в республиках и на местах.

Это, безусловно, было данью традиционной вере в безграничные возможности предельной централизации. Негативные результаты дали о себе знать скоро. Над колхозами и совхозами, предприятиями по переработке сельхозсырья навис громоздкий бюрократический механизм, пытавшийся все определять и контролировать. На органы Агро-прома вскоре обрушился шквал критики, в большинстве своем справедливой. Все это было, «из песни слова не выкинешь». Оперативные меры явно отставали от намерений, заявленных на апрельском Пленуме ЦК, совещании по научно-техническому прогрессу. А во многих отношениях не отвечали этим намерениям, оставались в русле прежних административных подходов. Сказывались инерция мышления, состав руководства. Да и реформаторской его части не все было ясно, недоставало решимости.

Антиалкогольная кампания: благородный замысел, плачевный итог

Антиалкогольная программа, принятая в мае 1985 года, до сих пор остается предметом недоумения и догадок. Почему решили начать с этой меры, рискуя осложнить возможность проведения реформ? Как можно было допустить, чтобы доброе само по себе начинание обернулось для общества немалым ущербом?

Не секрет, пьянство на Руси было бичом со средних веков. Время от времени объявляли ему бой — как могли, ограничивали продажу спиртного, ужесточали наказания, клеймили пьяниц с церковных амвонов. В предреволюционное время вводился «сухой закон», соблюдался он и в первые годы Советской власти. В 1958 году энергично взялся за искоренение этого порока Хрущев; были повышены цены на алкоголь, ограничена его продажа. Но постепенно все спустили на тормозах. При Брежневе вопрос несколько раз обсуждался на Секретариате, создали комиссию во главе с А.Я.Пельше, но вскоре его не стало, о комиссии забыли.

Алкоголизм превратился в острейшую социальную проблему, которую долгое время стыдливо замалчивали. Пьяниц объявляли «моральными уродами», в пропаганде утверждалось, что в социалистическом обществе нет объективных причин, порождающих это явление.

А между тем ситуация создалась катастрофическая. В стране насчитывалось 5 миллионов только зарегистрированных алкоголиков. По данным Института социологии АН СССР, ежегодный ущерб народному хозяйству от пьянства оценивался от 80 до 100 миллиардов рублей. Выпивали в чистом алкоголе 10,6 литра на душу населения, включая грудных младенцев! (В 1914 году, когда в России ввели «сухой закон», — 1,8 литра, после Великой Отечественной войны — 2 литра.) Сокращалась продолжительность жизни, подрывалось здоровье живущих и будущих поколений.

В чем были причины повального пьянства? Их много: нелегкие условия жизни миллионов людей, неустроенность быта, низкий культурный уровень. А многие спивались из-за невозможности проявить себя, говорить что думаешь. Гнетущая общественная атмосфера толкала слабые натуры «залить» чувство неполноценности, страх перед окружающим суровым миром. Дурную роль играл пример начальства, отдававшего щедрую дань «зеленому змию».

В обществе сложилась обстановка безразличия и терпимости к пьянству. Аресты пьяниц на 15 суток, содержание в вытрезвиловках, привлечение к подметанию улиц стали расхожими сюжетами анекдотов. Ходила история, как министром угольной промышленности стал Засядько. Он оказался на застолье у Сталина, пили из фужеров, Сталин — вино, Засядько — водку. Выпили по нескольку фужеров. А при очередном тосте Засядько заявил:

— Нет, товарищ Сталин, я все, свою норму знаю.

И вот, когда Сталину дали список кандидатов на должность министра, он выбрал Засядько. В ответ на замечание, что работник хороший, но вроде бы пьет, сказал: «Пьет, но норму знает».

Пожалуй, самое печальное состояло в том, что в условиях тотального дефицита потребительских товаров государство не видело другого средства поддерживать денежное обращение, как спаивать народ. Звучит дико, но ведь чистая правда. Брешь между колоссальной денежной массой и убогим предложением заполнялась спиртным причем увеличивали выпуск вредных для здоровья некачественных напитков, получивших в народе название «бормотуха». Писатель В.Белов заметил: «Дензнаки, как выражаются финансисты, оборачивались со скоростью суточного вращения Земли: заводская касса — карманы трудящихся — винный ларек — инкассаторская сумка и вновь заводская касса. В общем, открыли новую экономическую «закономерность».