Михаил Горбачев - Жизнь и реформы

— Конвертируемость не наступит до тех пор, пока экономика не сможет ее выдержать. В противном случае она приведет лишь к дальнейшему обесценению рубля.

1 августа, за несколько дней до отъезда на отдых в Крым, я принял министра финансов Великобритании Н.Лэмонта, приехавшего в Москву, как мы и договаривались с Мейджором, чтобы обсудить с представителями правительства, нашими хозяйственными и финансовыми руководителями практические вопросы реализации лондонских договоренностей. Лэмонт выразил надежду, что начатый в Лондоне процесс будет продолжен и приведет к интеграции СССР в мировую экономическую систему. Сказал ему, что накануне, во время пребывания в Советском Союзе Буша, мы с ним также продолжили разговор на эту тему. И подтвердили концепцию встречного движения.

Естественно, в разговоре с Лэмонтом вновь всплыли вопросы отношений между республиками и центром. Он подчеркивал ключевое значение политического урегулирования в Союзе для успешного осуществления экономических и финансовых программ. Поскольку из Москвы Лэмонт направлялся в Киев, я посоветовал ему высказать тамошним руководителям свое мнение об экономическом сепаратизме (как это сделал в июне Делор, приглашенный во время пребывания в Москве на заседание Кабинета министров с участием представителей республик).

Таковы были, к моменту путча, «наработки» для оформления нашего включения в мировой экономический механизм.

В Лондоне обозначился поворот огромного значения. Вслед за политической и военной сферой начался демонтаж барьеров на пути нашей интеграции в мировую экономику.

В конце июля 1991 года с ответным визитом в СССР прибыл Президент Соединенных Штатов. Должно было состояться подписание Договора по СНВ.

Прежде чем написать эти и последующие строки, я внимательно перечитал сделанные тогда записи и вновь ощутил всю значимость происходившего в те дни. Встреч было несколько: доверительная беседа утром 30 июля, переговоры в расширенном составе, обмен мнениями в ходе рабочего завтрака и особенно значительная беседа в Ново-Огареве 31 июля. Для всех были характерны две особенности: высокая степень взаимного доверия, несмотря на расхождения в оценках по ряду вопросов, и большая степень согласия во взглядах не только на текущие, но и новые, лишь назревающие проблемы. Во всяком случае, многое из того, что мы обсуждали в то время, поныне является предметом дискуссий как на дипломатическом, так и на публицистическом уровне.

На веранде в Ново-Огареве

Я уже отметил, что наиболее важной была беседа в Ново-Огареве. Мы заранее с Бушем договорились, что, когда он приедет в Москву, повторим нечто подобное тому, что он устроил в Кэмп-Дэвиде во время моего визита в США. А именно — собраться в неофициальной обстановке, в узком кругу, предпочтительно за городом, «без галстуков», без всякого протокола и обязательной повестки дня. И поговорить обо всем.

Я приехал в Ново-Огарево раньше. Со мной была Раиса Максимовна. Мы прогуливались возле дома, который теперь уже достаточно хорошо известен всему миру. День был ясный, жаркий. Вскоре к нам присоединились Бейкер и Скоукрофт. Подскочил фотограф, зафиксировал всех вместе. Мы ждали президента, который, как мы вскоре увидели по проехавшим вдали машинам, направился сначала в резиденцию — к дому, который был ему отведен на территории Ново-Огарева. Через несколько минут Джордж и Барбара подошли к нам. Поговорили «о погоде», других необязательных вещах, пошутили. Раиса Максимовна и Барбара отправились по своей программе, а мы с Бушем пошли «заседать».

Вместе выбрали место для переговоров: решили, что лучше всего на открытой веранде, выходившей на южную сторону, к Москве-реке. На всем протяжении беседы, которая заняла первую половину дня, в ней участвовали только Бессмертных и Черняев, Бейкер и Скоукрофт. Ну и, разумеется, переводчики.

Главной темой для меня в такой беседе была перспектива формирования новой системы всеобщей безопасности в русле совместно (впервые за всю историю) проводимой мировой политики по новым критериям, которые уже прошли некоторое испытание на практике.

Я отметил немалые приобретения в результате усилий изменить международную ситуацию к лучшему. Пора подумать о новой концепции стратегической стабильности. В прошлом это понятие сводилось в основном к военному паритету, равенству, военному аспекту безопасности. Теперь, когда мы отказываемся от ставки на силу, на гонку вооружений, когда у нас складываются совсем иные отношения, следовало бы сильнее включить в это понятие компоненты политической и экономической стабильности. Особенно в условиях, когда все больше сказывается дестабилизирующее воздействие на мир межнациональных, а в ряде случаев и религиозных противоречий и конфликтов.

Крайне важно стимулировать демократический характер происходящих перемен, продолжал я. Мы вызвали их своими действиями и хотим, чтобы такие перемены продолжались. Однако существует проблема: как удержать этот процесс в мирных, легальных рамках, не допустить, чтобы его захлестнула стихия, чреватая хаосом и внутри и вовне государств.

Другой момент — это появление влиятельных центров силы наряду с двумя ядерными сверхдержавами. Достаточно бросить взгляд на интегрирующийся Европейский континент. К Европейскому Сообществу все настойчивее тянутся северные страны, государства Центральной и Восточной Европы. Очевидна перспектива сосредоточения здесь экономической, политической и военной мощи, которое скажется на всей геополитической ситуации.

Сложные процессы происходят в Африке. Они еще не определились, но первый этап постколониального развития, можно считать, закончился, причем больше с минусом, чем с плюсом. Место Африки в раскладе мировых потенциалов далеко еще не ясно.

Геополитический фактор Китая и Индии будет нарастать, причем в сугубо своеобразном плане, не традиционном для мировой политики XX века. Вместе — это 2 миллиарда человек. Древнейшие народы, в которых проснулась воля проложить себе свой путь. В этой связи счел возможным заметить: хорошо, что Президент США ведет себя ответственно, не пытается разыграть против нас «китайскую карту». Мы тоже не допустим действий, которые могли бы создать перекос в балансе мировых интересов. Более того, мы бы приветствовали возвращение отношений США с Китаем в нормальное русло.

В Азиатско-Тихоокеанском бассейне большие перемены могут быть связаны с тем, что Япония не будет довольствоваться ролью великой экономической державы, захочет стать влиятельным политическим и военным фактором.