Олег Черенин - Шпионский Кёнигсберг. Операции спецслужб Германии, Польши и СССР в Восточной Пруссии. 1924–1942

Очевидно, теми же причинами руководствовались полицейские власти Кёнигсберга, когда направляли в феврале 1944 года письмо «О захоронении самоубийц» командованию 1-го военного округа. В этом документе определяется порядок выдачи тел сотрудников полиции и членов СС, покончивших жизнь самоубийством. В частности, сказано, что компетентным ведомством, ответственным за их захоронение, является специальная часть полиции порядка, и что только она была уполномочена полицейским судом получать тела самоубийц для последующего захоронения. В случае установления таких фактов военные власти должны были незамедлительно поставить в известность руководство указанной части, приняв меры к нераспространению информации о случившемся. Одновременно военным властям налагался запрет проводить расследование об обстоятельствах самоубийств служащих полиции и членов СС [143] ГАКО. Фонд Р-54. Д. 1. Ч. 2. Л. 326. .

Говорить об органах полиции безопасности и СД Третьего рейха как о типичных специальных службах вряд ли возможно. Их разведывательные и контрразведывательные подразделения, несмотря на свою значимость в общей системе полицейского аппарата, играли весьма незначительную роль в сравнении с подразделениями, занимавшимися реализацией чисто репрессивных функций. В массовом общественном сознании такие названия, как гестапо, СД, тайная полевая полиция, ассоциируются не с разведкой и контрразведкой, а с концентрационными лагерями, Бабьим Яром, Саласпилсом и т. д. И это не случайно.

В 30-е годы прошлого века на территории Германии в целом и в Восточной Пруссии, в частности, был сформирован репрессивный аппарат, проявивший себя уже в годы войны как аппарат массового уничтожения людей на захваченных территориях. Результаты его деятельности были досконально изучены в ходе Нюрнбергского и других послевоенных процессов. Все государственные и партийные институты Третьего рейха были признаны преступными организациями со всеми вытекающими последствиями. Казалось бы, что после событий Второй мировой войны в мире выработался стойкий «иммунитет» ко всем проявлениям нацизма и фашизма. Но в последние годы мы становимся свидетелями того, как в тех же, казалось бы, спокойных прибалтийских республиках предпринимаются попытки оспорить итоги Второй мировой войны. Причем деятельность участников различного рода местных «полицейских» формирований и войск СС со стороны государственных институтов этих стран не только не порицается, но и всемерно морально поддерживается. Так что говорить о полной ликвидации наследия нацистской Германии пока еще преждевременно.

Творцы Версальской системы старались изначально создать такую конфигурацию послевоенного устройства Европы, которая бы гарантировала страны-победительницы в будущем от возрождения военной мощи Германии. Одним из главных «столпов» этой системы, по их воззрениям, была независимая Польша, служившая своеобразным противовесом на востоке Европы, способная в случае необходимости нейтрализовать реваншистские устремления Германии.

В стремлении снизить риски от возможного возрождения Германии путем навязывания ей ущербных условий существования страны-победительницы заложили неразрешимые межгосударственные польско-германские противоречия, создав предпосылки для возникновения острых конфликтных ситуаций, приведших в конце концов ко Второй мировой войне. «Камнем преткновения» во взаимных германо-польских отношениях являлась «данцигская проблема», существование которой было определено самим статусом Вольного города. Находясь под общей юрисдикцией Лиги Наций, вольный город Данциг для польской и немецкой сторон играл важную роль в силу своего исключительного географического положения.

Польское влияние на происходящие в Данциге процессы было обеспечено так называемыми «решающими правами» Польши в крае. Через своих официальных представителей в органах управления Данцига Польша имела возможность влиять в своих интересах на конкретные вопросы жизнедеятельности города. В частности, на вопросы функционирования железнодорожного и морского транспорта, таможенных пошлин и т. д.

Город Данциг в силу своего уникального географического положения (территориальная близость к Польше и Восточной Пруссии) и международного статуса имел исключительно важное значение в качестве опорного пункта не только для польской и германской спецслужб, но и для разведок ведущих стран Европы, превративших его в своеобразную «Мекку международного шпионажа». Из имеющихся материалов известно, что постоянно действующими аппаратами в городе располагали спецслужбы Великобритании, Франции, СССР, Швеции и других стран. Отдельные операции проводились даже китайскими и японскими спецслужбами. Как правило, их аппараты действовали под прикрытием своих дипломатических представительств, располагавших в Данциге статусом генеральных консульств [144] Райле О. Указ. соч. С. 8. .

Власти Веймарской республики в 1920-х годах в отношении Польши занимали в целом враждебную позицию, считая, что сам факт существования независимого польского государства наносит ущерб интересам Германии. Вместе с тем «польский вектор» внешней политики Германии в межвоенный период был одним из приоритетных [145] Фолькман Г. Польша в политико-экономических расчетах Третьего рейха в 1933–1939 гг. // Вторая мировая война. Дискуссии. М.: Весь мир, 1997. С. 61; Дембски С. Польско-советские отношения в оценках Берлина в 30-е годы // Советско-польские отношения в условиях Европы 30-х годов XX столетия: Сборник статей. М.: Наука, 2001. С. 192. .

В начальный период своего существования Польша проводила великодержавную, шовинистическую политику в отношении своих соседей, крайними проявлениями которой стали советско-польская война 1920–1921 годов, захват Виленской области у Литвы, постоянное давление на Восточную Пруссию под предлогом выполнения Версальских договоренностей по Данцигу. Вполне естественно, что Германия воспринимала своего соседа как основного потенциального противника, вооруженный конфликт с которым мог вспыхнуть в любой момент.

На этом сложном политическом фоне и развернулось противоборство германских и польских спецслужб, по понесенным потерям сравнимое разве что с польско-советским противостоянием на востоке Европы. Следует отметить, что «война разведок» в целом велась с равным счетом, преимуществ ни у одной из сторон не наблюдалось. Силы польских и немецких спецслужб, за исключением определенного периода зарождения организационных структур немецкой разведки, были примерно равными. Общим в истории их становления также является и то обстоятельство, что они были созданы и начали свою деятельность почти одновременно с формированием государственных учреждений Второй Речи Посполитой и Веймарской республики буквально с нуля.