Олег Черенин - Шпионский Кёнигсберг. Операции спецслужб Германии, Польши и СССР в Восточной Пруссии. 1924–1942

Другие ошибки были допущены разведотделом штаба ПрибОВО при установлении нумерации объединений и соединений вермахта на территории Восточной Пруссии. Из выявленных разведотделом 2-х армейских и 6-ти корпусных штабов правильно назван лишь штаб 18-й армии. Нумерация армейских корпусов, якобы установленных отделом (7-й, 8-й, 3-й, 12-й, 22-й АК), полностью не соответствует фактическому состоянию. Из двадцати пехотных и охранных дивизий группы армий «Север» были правильно названы лишь шесть (291, 61, 217, 1, 290, 5 пд), а из 57 пехотных полков, входивших в их состав, — 20 [336] СБД. Указ. соч. С. 29, 37. (см. приложение 3).

Ошибочные данные разведотдела связаны также с суммарным подсчетом артиллерийских систем, находившихся на вооружении группы армий «Север». По данным отдела, у немцев имелось 6509 орудий (тяжелые, легкие, ПТО, зенитные) и минометов, когда фактически их было 8348.

Как видно из приведенных примеров, советское командование располагало достаточно противоречивыми сведениями о состоянии германских войск в Восточной Пруссии. Они показывают, что в информационной работе Разведуправления РККА и разведотдела штаба ПрибОВО имелись недостатки и упущения, и, соответственно, тезис о «непогрешимости» советской разведки достаточно спорен. Вместе с тем, справедливости ради, необходимо отметить, что работа советской разведки по получению информации о военных приготовлениях Германии проходила в условиях активного противодействия германских спецслужб, главным направлением которого являлось дезинформирование руководства Советского Союза относительно истинных намерений германской стороны. Эта работа проводилась в рамках выполнения указания Штаба оперативного руководства Верховного главнокомандования вооруженных сил Германии «О мероприятиях по дезинформированию советского военного командования в связи с подготовкой к нападению на СССР».

В соответствии с отдельным положением данного документа, доведение до советского командования выгодных германской стороне сведений было возложено на органы германской разведки, имеющие соответствующие возможности. В целях сокрытия планов по подготовке нападения на Советский Союз и внесения путаницы в работу советской разведки по установлению группировок войск вермахта германское командование предпринимало дополнительные меры, включая локальные перемещения своих воинских частей и соединений в непосредственной близости от границы [337] Секреты Гитлера. Указ. соч. С. 208–213. .

Реализованные германскими спецслужбами мероприятия значительно затруднили работу советской разведки по выявлению истинных намерений германского командования и повлияли на характер направленной руководству СССР информации.

Подводя некоторый итог сказанному, можно сделать вывод о том, что низовые аппараты советской разведки (зарубежные резидентуры внешней и военной разведок, территориальные органы безопасности, оперативно-тактические разведаппараты военной и пограничной разведок), несмотря на все свои ошибки и недостатки, в тех сложных условиях сделали все от них зависящее, чтобы представить в вышестоящие инстанции правдивую и достоверную информацию о ходе подготовки нападения Германии на СССР. Пусть эта информация была противоречивой и не особенно доказательной, ее недостатки были бы компенсированы качественной аналитической работой информационных служб разведки, но только в том случае, если бы к этому была бы добрая воля, исключавшая проявления волюнтаризма и нездоровой «конъюнктурщины».

Но в централизованных аппаратах военной и внешней разведок действовали свои законы, обусловленные сложившейся практикой и тем самым пресловутым «личностным фактором», когда только за руководством было последнее слово в трактовке получаемой снизу информации (вспомним выводы Голикова, резолюции Берии). Следствием этого становилась порочная практика «приглаживания» острых сведений, элементы «очковтирательства», соседствующие с должностными преступлениями, и т. д.

Как ни парадоксально это звучит, накануне войны советская разведка, несмотря на все свои успехи и недостатки, в целом сработала «вхолостую». Но это не ее вина, а беда. Реальная значимость разведывательной информации определяется не субъективными оценками даже сверхпрофессиональных сотрудников разведки, а только тем, как она реализуется в высших руководящих инстанциях государства и его вооруженных сил. Даже самая ценная разведывательная информация не сможет оказать влияние на принятие важных политических решений, если руководство государства допускает ошибки при ее использовании (или неиспользовании). Это, кстати, относится не только к Сталину. История знает множество примеров, когда «сверхценная» информация оставалась нереализованной по причине отсутствия политической воли у руководства стран, подвергшихся агрессии. Достаточно вспомнить эпизод, когда примерно в аналогичных обстоятельствах подготовки Германии к нападению на Францию французская разведка через своих голландских коллег получила исчерпывающие сведения о сроках, планах, силах и средствах, предназначенных к войне, и не смогла убедить свое правительство в реальности германской угрозы [338] Фараго Л. Указ. соч. С. 29. .

Из всего сказанного можно сделать вывод, что разведка никогда не бывает эффективней политиков и военных, на которых она работает.

В нашем случае ценность полученных накануне войны сведений о составе группы армий «Север», да и всей группировки вермахта на Востоке оказалась минимальной не столько за счет допущенных фактических ошибок, сколько за счет отсутствия политической воли Сталина принять адекватные меры по сдерживанию агрессора.

Как известно, советские войска в Прибалтийской стратегической оборонительной операции понесли летом 1941 года ряд серьезных поражений, в результате которых войска группы армий «Север» за 18 дней боев сумели продвинуться на глубину до 450 км. Были утрачены огромные запасы материальных ценностей, в боях и при отступлении потеряны тысячи танков, самолетов, орудий. Части и соединения Северо-Западного фронта безвозвратно потеряли около 80 тысяч человек кадрового состава. Характерным пейзажем кинохроники того времени стали уныло бредущие в немецкий тыл тысячи советских военнопленных на фоне брошенного вдоль дорог тяжелого вооружения. Такую цену заплатила Красная армия за ошибки своего Верховного командования.

После этих событий Восточная Пруссия непосредственно как объект разведывательного изучения теряет свое значение вплоть до 1944 года, когда в ходе стратегического контрнаступления советские войска вновь подошли к ее границам. Но этот вывод не распространяется на деятельность советской разведки по отслеживанию обстановки на транспортных магистралях, проходящих по ее территории. Уже летом 1941 года в Польшу было десантировано несколько разведывательных групп с задачей изучения характера грузоперевозок и состава воинских частей, дислоцированных в Восточной Пруссии и генерал-губернаторстве. Одной из наиболее результативных была группа «Михай», организационное ядро которой состояло из пяти польских офицеров под командой капитана Миколая Арцишевского. Крайняя граница северного участка ведения разведки включала в себя районы Гдыни, Данцига, Торуня, Каунаса. Задачи по ведению разведки севернее этого «пояса» выполняли другие советские разведгруппы.