Александр Тюрин - «Русские – успешный народ. Как прирастала русская земля»

В начале XIX в. душевой сбор в старом Черноземье превышал 34 пуда зерна, к 1860-м гг. упал до 26,4, к 1900 г. снизился до 25 пудов.

Этот регион однозначно вступил в фазу демографического сжатия.

Другими краями, которые играли роль резервуара для переселенцев, были Малороссия (Полтавская, Черниговская губернии) и Юго-Западный край (Волынь, Подолия, Киевская губерния), где крестьянство также испытывало нехватку земли и не могло решить земельный вопрос за счет аренды. Арендные цены здесь были высоки из-за распространения высокорентабельных плантаций сахарной свеклы, подсолнечника, табака.

Еще одним регионом, нуждавшимся в отселениях, было Среднее Поволжье: Нижегородская, Казанская, Симбирская губернии, которые также до середины XVIII в. служили аттрактором для земледельческой колонизации. Здесь значительная часть крестьян получила небольшой четвертной надел. К концу XIX в. с увеличением населения и дроблением крестьянских семей многие наделы уже не превышали ничтожных 0,7–0,8 десятины, с которых невозможно было прокормиться.

Усилившееся крестьянское малоземелье и колоссальная задолженность общины после 1861 г. не были нечаянным следствием благих помыслов. Напротив, либеральные реформаторы позаботились об этом в первую очередь. Казалось бы, из создавшейся ситуации должно прямо вытекать всяческое содействие переселениям и колонизации новых земель. Но все обстояло прямо наоборот!

Для либералов прогрессом считался повсеместный приход капиталистических отношений (а для наиболее радикальных господ еще и ослабление «самодержавия», то есть государства). То, что такой «прогресс» вел Россию на самую эксплуатируемую периферию капиталистического мира, за счет которой Запад производил накопление капиталов, наших догматиков особо не волновало. Собственно, это и было прямой целью для либералов и промежуточной целью для революционеров (так-де быстрее придет революция). И те и другие хотели «войти в Европу», хотя бы в виде бифштекса на европейском столе.

Более тридцати лет после реформы 1861 г. оказались периодом всяческих помех и ограничений на самых важных направлениях колонизации.

Согласно либеральной идеологии, те крестьяне, что испытывают недостаток земли, должны идти батрачить на крупных земельных собственников, гонящих сельскохозяйственное сырье на экспорт. Совсем как в Пруссии. Или отдавать свои дешевые рабочие руки городским капиталистам, как в Англии. Отселение же крестьян в дальние края несет страшные лишения сырьевой олигархии. У нее не будет батраков, к ней перестанут течь арендные платежи, ее земля упадет в цене. Да и городским капиталистам придется несладко — повысится стоимость рабочей силы. В общем, кошмар: капитал не копится, не растет банковский счет.

Для перехода крестьянина из одного общества (общины) в другое, согласно Положению от 19 февраля 1861 г., требовалось: отказ от мирского надела, уплата всех недоимок, отсутствие бесспорных денежных обязательств, увольнительный приговор прежнего общества, приемный договор общества будущего причисления. В некоторых случаях — внесение всех выкупных платежей. Многовато, одним словом. Возможности для переселения на свободные казенные земли оставались открытыми лишь для некоторых узких категорий сельского населения вроде прибалтийских батраков.

Некоторые послабления были приняты для потока переселенцев, текущего через все препоны в Уфимско-Оренбургский край с его черноземными степями и лесами по долинам рек (до 120 тыс. человек за 1870-е гг.). Но и здесь процесс отвода казенной земли финансировался кое-как, и колонисты в массе своей лишь арендовали земельные участки у башкирских родов.

Если не считать Алтая и далекого Приамурья, то с 1862 по 1873 г. в Сибирь легально пришло 2800 семей, с 1874 по 1878 г. — всего 8 семей.

Исключением в общей антиколонизационной политике времен Александра II были поощрительные правила заселения Амурского края и Приморской области.

В 1861 г. Приамурье и Приморье объявлялись открытыми для заселения «крестьянами, не имеющими земли, и предприимчивыми людьми всех сословий, желающими переселиться за свой счет». Видимо, сыграло свою роль то, что Николай I в свое время включил цесаревича Александра в работу комитета, решавшего вопрос о присоединении Приамурья к России.

Государственная помощь переселенцам на Амур была отменена — платите, господа, сами. Однако прибывшим туда представлялось бессрочное освобождение от подушной подати, от рекрутской повинности — на 10 наборов, от оброчной и поземельной податей — на 20 лет, от земских повинностей — на 3 года. На семью отводилось по 100 десятин. По истечении 20 лет со времени водворения как общество, так и отдельная семья могли выкупить землю в собственность по 3 руб. за десятину.

Поскольку долина Амура шла под казачьи поселения, крестьянская колонизация охватывала, главным образом, земли по притокам Амура, Зеи и Бурей.

Для поселенцев в Южно-Уссурийском крае с 1866 г. была установлена выдача ссуды в 100 руб. на семью и запаса продовольствия на год. Нуждами колонизации здесь стало заниматься Южнорусское переселенческое управление. Помимо переселенцев из европейской части России сюда переходили люди, недавно прибывшие в Амурскую область, — климат Южно-Уссурийского края был мягче. [510] Кауфман. С. 20.

К1879 г. южнее острова Ханка было создано десять казачьих поселений. Отдельное Уссурийское казачье войско оформилось в 1889 г.

Далеко не все крестьяне, получившие разрешение переселиться на Дальний Восток, добирались до него. Трудно было выдержать путь, проходивший по трактам и рекам и занимавший почти два года. [511] Там же. С. 22. Многие оседали еще в Оренбургском крае.

С 1883 г. правительство стало предпринимать меры по организации движения в Приморье морским путем, который требовал на порядок меньше времени: 2–3 месяца.

Добровольный флот за 1883–1885 гг. доставил во Владивосток 5780 человек, из них 4683 за счет казны. Казеннокоштным колонистам предоставлялись к тому же продовольствие на 1,5 года, деньги на постройку дома, пара голов рабочего скота и корова.

Изданные в 1865 г. особые правила о переселении на кабинетские земли Алтайского округа (тогда южная часть Томской губернии) сделали его наиболее доступным из всех сибирских регионов. Поселенцы имели здесь право на 15 десятин земли и бесплатный лес для построек и отопления. Они могли водворяться как на пустых землях, так и в поселениях старожилов, и старожильские общества охотно принимали новых членов.

За 1866–1877 гг. на Алтае 7979 человек было причислено к обществам и 1765 поселилось на свободных землях. [512] Кауфман. С. 21, 22.

В целом 1860-1870-е гг. оказались периодом неиспользованных колонизационных возможностей, несмотря на то, что многие районы центральной России воочию и в статистических данных показывали и рассказывали, как страдают от аграрного перенаселения и то, что крестьянин не хочет наниматься в батраки к крупному земельному собственнику.