Лев Вершинин - Ивановы годы. Иваново детство.

В принципе, на этом можно и завершать.

Режим «чрезвычайки» кончился, при всех перегибах, проистекавших из человеческого фактора, выполнив свои задачи. Удельные порядки, — «государства в государстве», частные армии, вотчинный суд и тэдэ, — приказали долго жить. Основная задача военного времени, « мобилизация землевладения», была решена. Теперь, после пяти лет «социального лифтинга», давшего путевку в жизнь тем, кому она ранее не светила (молодежи и аристократам второго порядка) и зачистки издержек, — всякого рода проходимцев, типичных продуктов разлагающегося феодализма, чуждых таким понятиям, как «общее благо» и «служение родине», — можно было приспосабливать лучшие наработки к нормальной жизни.

И приспособили.

Личный удел царя остался, только отныне он именовался « двором», а земли, к нему приписанные, «дворовыми». При необходимости, например, в каденцию Симеона Бекбулатовича, безболезненно делился, а затем вновь и тоже безболезненно сливался и аппарат (что-то типа «короны» и «великого княжества» Речи Посполитой). Однако уже без всяких «особых полномочий»: разделение земель теперь отражало, на мой взгляд, всего лишь очевидную разницу в уровне развития регионов. Разные формы владения землей, развития торговли и промышленности предопределяли раздельное управление, причем «двору» отходили наиболее развитые территории, преимущественно север, более заинтересованные в централизации. Таким образом, «двор» был мостом из феодализма в Новое время, а Опричнина, которой «двор» наследовал, неизбежным инструментом революционного прорыва к прогрессу, осуществленного сверху.

Хорошо, пусть так. Я - дятел. И стучу, стучу, стучу клювом в дерево. В очень темное, очень твердое и звонкое дерево. А что еще дятлу делать? Пытаться пробить кору. На то и дятел. Ведь раз же за разом повторяю, что не пишу лаковый образ, но всего лишь стараюсь понять и объяснить. Что времена были кровавые, и смерть, что своя, что чужая, не считалась чем-то экстраординарным. Что речь идет о человеке, мягко говоря, непростом, с искореженной психикой, надломленным постоянными изменами тех, в кого хотел верить, не раз срывавшемся с катушек. О чем он сам прекрасно знал, в чем каялся, жертвуя большие суммы на церковь, заказывая поминальные синодики (вместо того, чтобы сжечь нафиг дела, и концы в воду). Он дневал и ночевал в храме, - даже специальный ход в собор пришлось провести, молился, плакал. Он, наконец, последние 10 лет жизни был отлучен от причастия Святых Христовых Тайн за свои художества, и принял это, как должное. Потому что, - слово ему самому, - « От божественных заповедей ко ерихонским страстям пришед, и житейских ради подвиг прелстихся мира сего мимотекущею красотой... Лемеху уподобихся первому убийце, Исаву последовал скверным невоздержанием». То есть, получается, была у человека совесть. При полном сознании божественной природы своей власти, когда Свыше санкционировано все, при полной, всей Землей данной легитимности чрезвычайных полномочий, - была. И боль, и ужас, и страх. Короче, все то, чего днем с огнем не найти у «цивилизованных» коллег-современников. Не маялся, скажем,« старый добрый Гарри», плод Эпохи Гуманизма, ни насчет Томаса Мора, совести Англии, ни насчет бедной старушки, герцогини Солсбери, ни, тем паче, кучи невинных, пошедших под топор по делу Анны Болейн. Он дождался залпа, сообщившего, что стал вдовцом, - и стремглав помчался трахать мисс Сеймур. И Карла IХ тоже не стояли варфоломеевские мальчики в глазах. Отстрелялся, и бухать. И все. Разве что рукопожатнейший месье Д'Обиньи разразился эпиграммкой. Плевать им, - и многим еще, - было на все. А вот Ивану - не было. И это факт. Да и, кроме того, ведь не раз говорил: корпус источников по теме, - в основном, поддерживающих «черную версию», - предельно необъективен. Даже Скрынников, активно (в рамках концепции) используя «чернуху», отмечает (все же профессионал): « Трудно найти более тенденциозный источник, чем «История» Курбского». Так что, в очередной раз читая что-то про бедолагу Воротынского, развожу руками. Ибо сей кошмарик известен только из писаний того же Курбского, сидевшего далеко и фантазировавшего вовсю, а вот в поминальных синодиках имени князя нет, и это, если учесть дотошность документов, когда речь шла о знати, ставит на вопросе жирную точку. И Третья Новгородская летопись, и «Повесть» тоже писаны уцелевшими сторонниками репрессированных, выдающими отдельные эксцессы за систему, а к тому же и раздувающими из мухи слона. Быстро сдувающегося обратно в муху, если брать за основу не публицистику, а переписные книги, отражающие реалии «обезлюденья» Новгородчины. Потому что, - да! – десятки, а то и сотни обычных людей, по худородству не попавших в синодики, пострадали от беспредела на местах. Но беспредел был признан, а виновные определены и жесточайше наказаны, и « метали их в Волхов с каменьем на шее»в том же Новгороде, на глазах у семей потерпевших. Почему хулители, прочтя это, не пожелали зачесть, не понимаю. А и, помимо того, те же книги свидетельствуют: запустение Новгородской Земли – результат, в первую и даже вторую очередь, не опричных зверств, но роста налогов (вотированных Собором 1566 года!), побегов от налогов, пандемии 1569-1570 годов и серии неурожаев. Все это очевидно, но некоторые видеть этого не хотят, - и что тут поделать, я решительно не понимаю. А и более того. Очень большой массив информации, предельно лживых, порой (как в случае со смертью царевича Ивана) вообще ничего общего с правдой не имеющих, о деяниях Ивана поставляют нам производные многочисленных «летучих листков», обильно разошедшиеся по Европе по заказу знавшего толк в методах обработки общественного мнения Стефана Батория. Кому-то из людей серьезных, типа Гваньини, он открыто платил, кому-то, как Шлихтингу, тоже вполне открыто приплачивал, а уж про анонимных «памфлетистах», живописавших противостояние « короля-рыцаря»и « русского чудовища», с которым необходимо покончить, и речи нет. Такие фокусы тогда уже были и известны, и очень хорошо отработаны. Под этот каток попали и Ричард III(ведь нужно же было Тюдорам хоть как-то оправдать узурпацию власти), и Макбет(ведь нужно было Стюартам доказать, что род Банко рулит), и Влад Цепеш(за отмену льгот семиградскому купечеству), а уж о Филиппе II, известном считающим себя элитарными массам, в основном, по злобным протестантским анекдотам, собранным в кучу фландрским патриотом Шарлем де Костером, и говорить нет нужды. Но и еще нюанс. Ведь XVI век был веком Конкисты. Завоеванием далеких земель, полных серебра и злата, а населенных жестокими дикарями, врагами веры Христовой, с завистью глядя на Испанию, грезила вся Европа, от дворцов до хижин. В том числе, Империя. А в Новом Свете без мощных флотов делать было нечего. А славы и золота хотелось. Так что, немецкие авторы, очевидцы и участники Опричинины, воспринимали себя в качестве пионеров продвижения Империи на Восток, в краях, населенные кровожадными русскими ацтеками. И соответственно, их отчеты были выдержаны в соответствующем духе. Таубе и Крузе откровенно призывают «разумных людей» собрать войска и двинуть их на легкое покорение России, ослабленной террором безумного «монтесумы». А Генрих Штаден, самый, видимо, адекватный свидетель, вообще представляет тщательно прописанный проект интервенции, вплоть до детальных указаний, где делать остановки, сколько сил понадобится на очередной штурм очередной крепости, где оставлять пакгаузы и в какие кандалы заковывать пленных. При этом, кстати, по мелочам расписана и судьба побежденных: « Что же до этого Иоанна, то его вместе с его сыновьями, связанных, как пленников, необходимо увезти в христианскую землю (Когда великий князь будет доставлен на ее границу, его необходимо встретить с конным отрядом в несколько тысяч всадников, а затем отправить его в горы, где Рейн или Эльба берут свое начало. Туда же тем временем надо свезти всех пленных из его страны и там, в присутствии его и обоих его сыновей, убить их так, чтобы они видели все своими собственными глазами. Затем у трупов надо перевязать ноги около щиколоток, и взяв длинное бревно, насадить на него мертвецов так, чтобы на каждом бревне висело по 30, по 40, а то и по 50 трупов. Одним словом, столько, сколько могло бы удержать на воде одно бревно, чтобы вместе с трупами не пойти ко дну. Бревна с трупами надо бросить затем в реку и пустить вниз по течению » Куртуазно? Цивилизованно? А ведь это не памфлет. И не горячечный бред психопата. Это реальный, написанный человеком трезво-здравым, наблюдательным, рациональным проект, именуемый « План обращения Московии в имперскую провинцию» (нейтральное « О Москве Ивана Грозного. Записки немца-опричника » - это уже заслуги редакторов ХХ века). Проект не фантастический, вполне осуществимый и настолько понравившийся имперскому пфальцграфу Георгу Хансу, что тот не только взял герра Штадена под покровительство, но и в 1578-м представил его лично кайзеру Рудольфу II, который, уделив несколько дней изучению документа, признал, что в этом что-то есть и отдал приказ взять бумаги на рассмотрение. Вполне вероятно, что если бы не турки, сломавшие планы Империи, конкиста и состоялась бы. Вот и все. Я ни с кем не спорю. Бессмысленно и беспощадно. Но я, оказывается, дятел. А значит, продолжение следует .