Николай Губернаторов - Гордон Лонсдейл: Моя профессия - разведчик

Что ж, нет так нет, и я решил, что, видимо, это тот удобный случай, когда стоит пригласить Тома Поупа и Саймонса-младшего, а заодно и двух-трёх других студентов к себе домой.

— Если вы располагаете временем, мы могли бы «понянчить» рюмку у меня дома…

И Саймонс, и Поуп согласились. Клейтон Бредт, Цвий Кедар тоже не возражали. По дороге я купил содовой и хинной воды — её пьют с джином — и несколько банок жареных орешков. По европейским обычаям, этого было вполне достаточно для приёма гостей.

Джин и виски у меня были, а в холодильнике оказалось достаточно льда.

Гостям пришлось сесть на пол по-турецки, прислонившись спиной к стене, что, в общем, никого не стеснило — студентам факультета востоковедения такая манера сидеть пришлась даже по вкусу (в моей квартире, как помните, был лишь один стул, одно кресло и кушетка, на которой я спал).

— Твой ящик работает? — спросил Поуп, кивнув на маленький телевизор, который я приобрёл вскоре после приезда в Лондон.

— Включить?

— По-моему, сегодня «Скрытая камера»…

— Да, пожалуйста, Том…

Я поставил перед гостями бутылки с виски и джином, открыл консервные банки с солёными орешками, раздал каждому по бокалу и затем уже только время от времени следил, чтобы у всех было налито — гости ухаживали за собой сами. Функции мои как хозяина на этом кончались.

Телепередача уже шла полным ходом. На экране мелькали кадры: бензоколонка, к ней подкатывают автомобили. Высокий самоуверенного вида парень в ладно сидящем комбинезоне заправляет очередную машину. Красивая блондинка скучает за рулём, поглядывая на себя в зеркальце.

— Девочка — ничего, — отмечает Клейтон.

— Канада, как всегда, согласна с Соединёнными Штатами в главном, — шутит Поуп. — Дама под стать своему «ягуару».

Парень самоуверенно ухмыльнулся:

— Сейчас, мисс, всё будет о'кей…

Он задрал капот машины, и тут же на экране самым крупным планом появилось его лицо, оно молниеносно меняло выражение — обалдевшее, испуганное, растерянное…

— Ну, что там? — нетерпеливо бросила блондинка. Не отвечая ей, парень кинулся к багажнику. Открыл его — тут у него стала медленно отвисать челюсть.

— Что случилось, наконец? Что вы бегаете вокруг машины? — недоуменно спросила девица.

— Понимаете, мисс, — заикаясь, забормотал парень, — у вашей машины нет мотора…

— То есть как это — нет! Я только что подъехала сюда… Не могла же я ехать без мотора!

— Это так, мисс. Но всё равно мотора у вас нет… Диалог длился минут пять. Самый талантливый комик на свете не мог бы изобразить то, что видели зрители на обалдевшей, ошарашенной, испуганной физиономии парня.

Наконец, когда он был близок к помешательству, рядом с ним появился постановщик программы — его знает в лицо вся Англия — и, похлопав обалдевшего малого по плечу, объяснил, в чём дело.

— Но как же она доехала до бензоколонки? — парень всё ещё не верил, что двигателя действительно нет («А может быть, где-то запрятан крохотный атомный двигатель и меня по-прежнему разыгрывают?»).

— А мы её скатили по инерции своим ходом вот с этой горки, — показал рукой постановщик… — Бравурная музыка и приглашение смотреть через неделю очередную программу завершили передачу «Скрытая камера».

— Отлично, — захохотал Клейтон. — Гордон, ты догадался, как они это проделали?

— Нет, конечно…

— Ловкие ребята, — заметил Поуп. — Красотка, конечно, актриса. А как сыграно!..

— Цвию — такую даму… Он бы не скучал с ней. Так, Цвий?

— Не возражаю…

Они заговорили о женщинах. Цвий вспомнил две-три истории из своих бурных похождений. Поскольку дело происходило в Египте, разговор перешагнул на Ближний Восток, дела там, особенно положение с Суэцким каналом, в ту пору волновали всю Англию.

— Суэцкий канал, похоже, англичане скоро потеряют…

— Ну, зачем такой пессимизм, — возразил кто-то из гостей. — Лучше всё же верить в хорошее.

Я старался поменьше говорить и побольше слушать — это позволяло изучать собеседников. Но молчать долго тоже было нельзя — могли принять за невежду, поэтому я изредка вставлял замечания чисто фактического характера, показывая свою осведомлённость в вопросах, о которых шла речь, но не высказывая прямо своего мнения.

Потом заговорили о Канаде, и тут я снова отдал инициативу Поупу, лишь изредка дополняя его какими-либо сведениями о Британской Колумбии, где тот никогда (как я выяснил) не бывал.

Еще один человек почти не принимал участия в разговоре — Саймонс-младший. Ближний Восток, Канада его не интересовали, иное дело — Китай.

— Знаете, Гордон, у вас очаровательный свиток, — сказал он, снимая со стены старинный китайский свиток, изображавший взъерошенную кошку (в ручке свитка я держал отснятые фотопленки — туда входило ровно семь кассет). — А вам известно, что написано в этой стихотворной подписи? Эти иероглифы выполнены в старинной манере, прочитать их может далеко не всякий синолог.

— Кто хотел бы попробовать?

— Я — пас, — сказал Поуп. — Улавливаю что-то знакомое, но что — не понимаю.

— Что-то о кошке, — высказал предположение Кедар.

— Конечно о кошке, а не о бутылке джина, — засмеялся Бредт.

— Почему же, — возразил я, стараясь придать себе подчеркнуто серьёзный вид. — Здесь, если меня поддержит профессор, говорится как раз о джине. Вот как, по-моему, читаются иероглифы:

— Почти точно, — засмеялся Саймонс. — Гордон, у вас недурно идёт перевод.

— Спасибо, профессор… Я ваш ученик, — ответил я, думая лишь о том, как бы мой преподаватель не начал, как это свойственно несколько нервным людям, отворачивать набитую пленкой «кошку».

Но всё обошлось.

Саймонс водрузил свиток на место. Мы посидели ещё часок и разошлись.

Рано утром я отправился на вокзал. Скорый поезд снова должен был умчать студента Лонсдейла в Портленд.

Из книги Дж. Буллока и Г. Миллера «Кольцо шпионов»:

…Лонсдейл нравился большинству студентов факультета. Они с удовольствием слушали его красочные описания жизни в Канаде и его приключения когда он работал водителем грузовика и лесорубом. Он был превосходным рассказчиком: важное и ценное качество для разведчика… Никто из его слушателей даже не подозревал, что большинство его историй придуманы… Наверно, он часто сожалел, что не мог поразить своих слушателей описанием своих подлинных и значительно более увлекательных приключений…

Студенты, которые посещали его квартиру, были очарованы и другими сторонами сказанного им. Он со знанием дела говорил об искусстве и музыке, кино и театре. Он даже разрешал вовлечь себя в политические дискуссии по общим вопросам, не проявляя своих личных убеждений. И, как и подобает русскому интеллигенту, он был превосходным шахматистом. Легко понять, почему так много людей наслаждались общением с ним…