Александр Зимин - В канун грозных потрясений: Предпосылки первой Крестьянской войны в России

Зарождались и русско-нидерландские торговые связи. Первые нидерландские корабли посетили устье Северной Двины в 1578 г. Возглавлял эту торговую экспедицию предприимчивый Ян де ла Балле (Иван Белобород по русским источникам) [477] Кордт, с. XXXIV–XXXV. Примечательна судьба одного из нидерландцев — Брюнеля. Этот приказчик одного из нидерландских купцов в молодости посетил Колу, затем отправился в Холмогоры для изучения русского языка. По обвинению в шпионаже угодил в тюрьму, но благодаря заступничеству Строгановых около 1570 г. его освободили. По поручению Строгановых он несколько раз (до 1577 г.) ездил с товаром через Колу в Нидерланды (Кордт. с. XXX–XXXIII). . Нидерландские купцы пользовались покровительством Н. Р. Юрьева и А. Я. Щелкалова. Поездки нидерландских купцов в Россию вызвали резкую реакцию в Дании, которая считала плавание их судов в датских (норвежских) водах недозволенным. Датские корсары грабили нидерландские суда. В июне 1582 г. Иван IV протестовал против препятствий, которые Фредерик II чинил России, а в августе 1585 г. Федор направил датскому королю грамоту, отстаивая права России на лопские погосты и Печенгский монастырь [478] Щербачев Ю. Н. Русские акты Копенгагенского государственного архива. — РИБ, т. 16. СПб., 1897, стлб. 201–204 (№ 49), 217–226 (№ 55); Кордт, с. LXIV–LXXXIV. .

Но особенно важно для правительства царя Федора было установить мирные отношения с Речью Посполитой. Сразу же после смерти Грозного у Батория сложился план ведения новой войны против России. О нем известно по письму А. Поссевино от 29 августа 1584 г. Баторий считал, что при настоящем состоянии «Московии» и содействии некоторых русских князей можно в три года завоевать Москву [479] Успенский Ф. И. Сношения Рима с Москвой. — ЖМНП, 1885, № 8, с. 312; письмо Болоньетти от 23 августа 1684 г. (HRM, t. II, № VII, р. 6). Баторий поставил вопрос о начале войны с Россией в мае 1584 г. в Гродно (Флоря. Отношения, с. 122; Natanson-Leski J. Epoka Stefana Batorego w dziejach granicy wschodniej Rzeczypospolitej, S. 154–155). Поссевино в марте 1586 г. писал, что «многие бояре» не могут терпеть правления «родственника царя» (т. е. Бориса) и «потому просят, чтобы король как можно скорее вступил со своим войском в Московию» (Флоря. Отношения, с. 134). . Надежды на помощь «князей» навеяны были информацией польских резидентов и подогревались рассказами изменника М. Головина. Последний уверял короля, что против него в России никто не поднимется: среди бояр — «рознь великая», и вообще никто там служить не хочет. План вторжения в Россию, о котором мечтал Баторий, горячо поддержал гетман Замойский, видевший в войне с ней средство обуздать османов. 22 июля 1585 г. Баторий писал членам сейма о том, что в Москве начинается общее возмущение; что народ желает видеть его, Батория, на царстве и уже снаряжается в Польшу посольство; что османы и татары напали на Россию, перебив 5 тыс. и пленив 15 тыс. человек. План Батория разделял и римский папа Сикст V [480] Соловьев, кн. 4, с. 207; Успенский Ф. Сношения Рима с Москвой, с. 316. .

В этих трудных условиях русская дипломатия принимала все меры, чтобы сдержать воинственный пыл польского короля. Л. Сапега 14 июля 1584 г. заключил в Москве перемирие только на 10 месяцев. 22 ноября для его пролонгации на 10 лет в Речь Посполитую отправилось представительное посольство во главе с Ф. М. Троекуровым, М. А. Безниным и Д. Петелиным. С ними выехал к императору Л. Новосильцев. В феврале они были в Варшаве. 20 февраля 1585 г. Баторий отказался заключить столь длительное перемирие, ограничив его срок двумя годами. 10 апреля 1586 г. в Москве состоялся прием польского посла М. Гарабурды, отправленного из Польши в декабре 1585 г. в связи со слухами о тайном соглашении России и Империи. Этого в Польше не хотели допустить. Гарабурда привез довольно странное предложение — заключить вечный мир, но с условием, что в случае смерти Федора Россия должна будет присоединиться к Речи Посполитой, а в случае смерти Стефана Батория Польша и Литва должны были стать частью Русского государства. Это предложение было отвергнуто. 30 апреля Гарабурда покинул Москву, ничего не добившись. Обе державы готовились к военной конфронтации, которая, казалось, была не за горами. Чтобы избежать ошибок Ливонской войны, и в частности военных действий на двух фронтах, русское правительство поспешило с установлением мира со Швецией. В июле 1585 г. туда отправилось посольство боярина кн. Ф. Д. Шестунова. Оно свою миссию успешно выполнило и в декабре заключило перемирие на четыре года [481] Сб. РИО, т. 129, с. 393–544; Флоря. Отношения, с. 131–133; Сборник князя Хилкова. СПб., 1879, с. 5–8. .

В 1585 г. грамоты с соболезнованиями по поводу смерти Ивана IV и поздравлениями по поводу вступления на престол Федора прислали в Москву датский король Фредерик II с гонцом, прибывшим 23 августа, и император Рудольф II с возвратившимся 15 июня послом Л. Новосильцевым, а также папы Григорий XIII в июле 1584 г. и Сикст V в 1585/86 г. [482] ОАПП, ч. I, с. 157, 190–191; Бантыш. Обзор, ч. 1, с. 212; HRM, t. II, № IV, XI, р. 3–4, 8-10.

Не затухавшая на протяжении 1584–1585 гг. придворная борьба вспыхнула с новой силой, когда 23 апреля 1586 г. умер Н. Р. Юрьев [483] Снегирев И. М. Новоспасский монастырь в Москве. М., 1863, Прил., XI. Флетчер передает ложный слух о смерти его от яда (Флетчер, с. 33). . Авраамий Палицын сообщает, что Борис якобы дал умирающему Никите Романовичу клятву «соблюдать его детей», но позднее «клятву же к великому болярину… преступи». С. И. Шаховской писал, что Борис, «в завещательном союзе дружбы имеху их, и сих (детей Н. Р. Юрьева. — А. З.) не помилова». Таким образом, Годунов учитывал огромную популярность боярина, и с присущей ему осторожностью не только не выступал против тяжело больного Никиты Романовича, но и опекал его молодых сыновей. Буквально накануне смерти отца (к апрелю 1585 г.) боярский чин получил Ф. Н. Романов, хотя ему было тогда около 30 лет. Кравчим стал его брат Александр. Оба они впервые появились в разрядах в феврале 1585 г., но еще без думных чинов [484] Сказание Палицына, с. 104; ср. Сказание о Филарете (ДАИ, т. II, № 76, с. 194); РИБ, т. 13. СПб., 1903, стлб. 567; Савва, с. 228. Назначение Александра кравчим состоялось, по-видимому, в апреле, когда его предшественник на должности кравчего Д. И. Шуйский стал боярином; в феврале 1586 г. он еще кравчий; судя по Беляевскому списку, исполнял эту должность шесть лет после Бориса, который стал боярином к осени 1580 г. (Савва, с. 228; Зимин. О составе, с. 200; Щ, л. 696; РК 1475–1598 гг., с. 360). .

Главными соперниками Бориса становились Шуйские. В 1586 г. в Думе на пятерых Годуновых приходилось четверо Шуйских (к апрелю 1586 г. боярином стал кн. Д. И. Шуйский). Лидером Шуйских был Иван Петрович — герой Пскова. По словам Горсея, он пользовался «большим уважением, властью и силой, был главным соперником в правительстве, и его недовольство и величие пугали». Группа Годуновых к апрелю пополнилась окольничим А. П. Клешниным. Расстановку сил в Думе в апреле 1586 г. показывает перечень бояр и окольничих, присутствовавших на приеме польского посла. Первым назван кн. Ф. И. Мстиславский; за ним идут кн. И. П. Шуйский, Д. И. Годунов, Б. Ф. Годунов, кн. Андр. И. Шуйский, С. В. Годунов, Г. В. Годунов, кн. Д. И. Шуйский, И. В. Годунов, а потом остальные бояре: кн. Н. Р. Трубецкой, Ф. Н. Романов, кн. Т. Р. Трубецкой, кн. И. В. Сицкий, кн. Ф. Д. Шестунов, кн. Ф. М. Троекуров — и окольничие кн. Б. П. Засекин и А. П. Клешнин [485] Севастьянова, с. 119; Савва, с. 228. . Картина очень четкая: Шуйским противостоят Годуновы. Характерно, что Борис в те годы не стремился к первенству в Думе. Его планы шли дальше, но время для их реализации еще не пришло.