Александр Зимин - В канун грозных потрясений: Предпосылки первой Крестьянской войны в России

Не было перемен и в отношениях России с Речью Посполитой. В начале 1597 г., когда стало ясно, что царь Федор недолговечен, в среде польских и литовских магнатов снова встал на повестку дня вопрос о династической унии с Россией. Решено было послать Боярской думе грамоту с предложением начать предварительные переговоры на эту тему. Но планы унии не были реализованы [644] Флоря. Отношения, с. 245. . Прибывший 27 августа посланник Ян Голубицкий поставил правительство Бориса в известность о решении короля вести войну с османами и крымцами и выразил надежду, что к борьбе с «врагами Христовыми» примкнет и Россия. Ту же цель — побудить Россию к выступлению против Турции — преследовал и папский посол Александр Комулей, вторично посетивший Москву в марте 1597 г. Но и на этот раз дело не сдвинулось с места. Наконец, 28 апреля 1597 г. прибыл цесарский посол Аврам, бургграф Донский [645] Бантыш. Обзор, ч. 3, с. 110; РК 1559–1605 гг., с. 305, 306, 310; ЦГАДА. ф. 79, кн. 23; ф. 78, д. б/н, 1597 г.; ОАПП, ч. I, с. 271; HRM, t. II, N XXVII–XXIX, р. 48–50; ПДС, т. II, стлб. 468–627; ПСРЛ, т. 14, с. 47. Цесарский посол отбыл 10 августа 1597 г. . Речь шла все о том же: католические страны стремились совместным нажимом добиться изменения позиции русского правительства в османском вопросе. Император Рудольф II преследовал и более реальную цель — получить денежные средства из государевой казны и использовать влияние России для воздействия на крымского хана. Русские представители держались уверенно. Они выражали желание видеть в Москве новое имперское посольство, и только.

Стабилизировались отношения России со странами не только Запада, но и Ближнего Востока. Посольство Пакизе Имам Кули-бека (1596–1597 гг.) преследовало чисто коммерческие цели. В ответ на него весной 1597 г. русское правительство направило в Иран кн. В. В. Тюфякина для заключения договора о союзе. На пути к шахскому двору оба посла умерли [646] Бушев, с. 267–320. . Позволительно сомневаться в том, что в то время в планы русского правительства входило намерение начать войну с Турцией.

В целом внешняя политика правительства Годунова в 1591–1598 гг. отличалась четкой линией и имела задачей помочь стране путем обеспечения мирных отношений с соседними странами сосредоточить усилия на борьбе с затяжным экономическим кризисом.

Для осуществления внутриполитических преобразований необходимо было иметь надежный, хорошо работающий государственный аппарат. Годунову удалось привлечь к работе в нем опытных администраторов и добиться некоторой стабилизации его личного состава. Боярская дума практически не принимала участия в решении важнейших государственных дел. Она имела «парадное» значение. Члены Думы осуществляли то, что было решено Борисом Годуновым и его ближайшими советниками. Бояре присутствовали на посольских приемах, одобряли заранее принятые решения, участвовали в торжественных обедах, которые устраивал Борис. Возглавляли они наиболее значительные полки, стоявшие «на берегу» или в порубежных районах на западных и северо-западных границах. По традиции во главе наместнического аппарата в крупнейших городах стояли также бояре. Здесь их полномочия были довольно значительными.

Боярская дума пополнялась фактически только в 1591–1592 гг. В декабре 1592 г. «сказано» было боярство кн. И. И. Голицыну. Тогда же боярином стал кн. Б. К. Черкасский, а ранее (в апреле) — кн. В. А. Гагин. Двое из этих бояр принадлежали к романовскому кругу, которому демонстративно покровительствовал Борис (Б. К. Черкасский был женат на одной из дочерей Н. Р. Юрьева). К маю 1597 г. из окольничих боярином стал кн. Ф. И. Хворостинин [647] РК 1559–1605 гг., с. 293, 290 (последнее упоминание В. А. Гагина в разрядах); РК 1475–1598 гг., с. 462, 516. . Несколько увеличилось число окольничих. 4 апреля 1591 г. окольничество «сказано» было С. Ф. Сабурову, к июлю 1591 г. — Н. И. Очину-Плещееву, к лету 1592 г. — М. Г. Салтыкову. К апрелю 1592 г. окольничим стал кн. И. В. Гагин, к весне того же года — кн. И. С. Туренин, к марту 1593 г. — Я. М. Годунов. 15 апреля 1593 г. «сказано» было окольничество кн. А. И. Хворостинину, а в 1594/95 г. упоминается окольничий Д. И. Вельяминов [648] Э, л. 758; ср. РК 1559–1605 гг., с. 290 (14 апреля 1592 г.); с. 290, 291, 295; РК 1475–1598 гг., с. 439, 448, 466, 471, 491. Н. И. Очин-Плещеев последний раз упомянут в разрядах осенью 1593 г., А. И. Хворостшшн — в 1595/96 г. (РК 1475–1598 гг., с. 461, 564). Последнее упоминание о И. С. Туренипе — весна 1594 г. (Самоквасов, т. II, с. 515). . Подавляющее большинство этих лиц были близкими к Годунову (представители клана Сабуровых — Годуновых — Вельяминовых, а также убийца И. П. Шуйского кн. И. С. Туренин и кн. А. И. Хворостинин).

Назначения в Думу 1591–1592 гг. объясняются тем, что Борис в сложной обстановке, вызванной смертью Дмитрия и московскими пожарами, пытался очередной раз консолидировать силы феодальной знати. Именно тогда снова при дворе появились князья В. И. и Д. И. Шуйские [649] РК 1475–1598 гг., с. 459. . и возвращен был из опалы Б. Я. Бельский.

В корпорации думных дворян изменения произошли сразу же после коронации Федора. В 1583/84 г. Б. В. Воейков отправлен был в Пронск и затем надолго исчез из разрядов. В 1586 г. постригся в монахи М. А. Безнин. После 9 декабря 1586 г., но до 8 апреля 1587 г. (по данным Ю. Н. Мельникова) лишился чина его родич печатник Р. В. Алферьев. К 1 июня 1587 г. этот чин был уже у В. Я. Щелкалова. В 1589 г. думными дворянами были Р. М. Пивов, И. П. Татищев, Ф. А. Писемский и Е. Л. Ржевский. Оставался думным дворянином Д. И. Черемисинов, но чаще он упоминается как казначей [650] РК 1475–1598 гг., с. 342, 414; ЦГАДА, ф. 79, кн. 16, л. 88; кн. 17, л. 271, 271 об.; кн. 18, л. 4 об. Б. В. Воейков служил в далеком Санчурске в 1593/94—1594/95 гг.; Р. М. Пивов и И. П. Татищев были думными дворянами в 1585 г.; Ф. А. Писемский последний раз упоминается в разрядах в 1591 г. (РК 1475–1598 гг., с. 436, 494, 364, 453). . По боярскому списку 1588/89 г. думными дворянами числились Р. М. Пивов, И. П. Татищев и Р. В. Алферьев [651] Боярские списки, ч. 1, с. 105. . Думные дьяки стали принимать все более активное участие в работе Думы. «Ближней думы большой дьяк» Андрей Щелкалов с 1570 по 1594 г. являлся фактическим руководителем Посольского приказа и всей дьяческой администрации вообще. Это был крупнейший деятель государственного аппарата. После воцарения Федора он сначала поддерживал Н. Р. Юрьева, а потом полностью перешел на сторону Бориса, который сумел оценить его административные способности и доверял ему важнейшие государственные дела. А. Щелкалов, писал И. Масса, «был такой пронырливый, умный и лукавый, что превосходил разумом всех людей. Борис был весьма расположен к этому дьяку… и этот дьяк стоял во главе всех дьяков во всей стране, и по всей стране… ничего не делалось без его ведома и желания». Щелкалов отличался большой трудоспособностью. По словам Массы, он работал как «безгласный мул» [652] Масса, с. 45. Впрочем, Варкоч в 1589 г. писал, что Борис «всей душой ненавидит» Щелкалова (Донесение, с. 104). А. и В. Щелкаловы упоминаются в боярском списке 1588/89 г. (Боярские списки, ч. 1, с. 106). .