Владимир Соловьев - Современники и потомки о восстании С.Т. Разина

Разграничительная линия в подходах и историческом толковании происшедшего дает о себе знать и тем, что русские авторы весьма приглушенно показывают зависимость человеческих действий и поступков от натуры, силы земных чувств, твердости веры, тогда как западные — напрямую объясняют указанный порыв народной стихии игрой безудержных, необузданных страстей, хотя и не исключают и другие мотивы (вмешательство провидения, божьей воли и т. п.). То внимание, которое все более уделяется в XVII в. и в Европе, и в России личности, ее роли и месту в мире, в значительной мере связано с христианством. Этот момент до недавнего времени не всегда принято было отмечать. Ведь сколько раз религиозное мировоззрение сопрягалось в нашей литературе с обскурантизмом, мракобесием, схоластикой. И, как правило, выпадало или обходилось молчанием то обстоятельство, что христианская религия проявила глубокий интерес к человеку, а как западно-европейское, так и славянское богословие стремилось постичь значение человека, проникнуть в глубины его ума и духа. И общие точки и черты в формировании философской и исторической мысли в странах Европы и в России возникли прежде всего на почве христианства.

Народные представления о восстании Разина вылились в многочисленные песни, предания, легенды. Этот грандиозный эпос при всех своих чисто фольклорных сторонах очень ярко отразил массовую историческую мысль, настроения, психологию, жизненно важные вопросы. Он проникнут ненавистью к феодальному гнету и преисполнен надеждой на избавление от пут крепостничества с помощью «батюшки Степана Тимофеевича» и его «детушек». А по богатству языка и художественной выразительности разинский цикл стоит в одном ряду с лучшими произведениями мирового устного народного творчества и поэтому уже давно вошел в золотой фонд русской литературы. Но если филологи отдали ему должное [53] См., напр.: Пиксанов Н. К. Социально-политические судьбы песен о Степане Разине // Художественный фольклор. Вып. I. М., 1926. С. 54–66; Лозанова А. Н. К истории развития народной легенды. Первоначальное повествование о Степане Разине // Уч. зап. Сарат. гос. ун-та. Педфак. Т. V. Вып. 2. 1926. 185–189; Соколова В. К. Песни и предания о крестьянских восстаниях Разина и Пугачева // Тр. Ин-та этнографии им. Миклухо-Маклая. Т. 20. 1953. С. 17–56; Шептаев Л. С. Народные песни и повествования о Степане Разине в их историческом развитии. Л., 1969; Джанумов С. А. Русские исторические песни конца XVII — первой четверти XVIII века. М., 1970; Торопова Л. Образ народа и народного героя в русских исторических песнях о крестьянских войнах XVII–XVIII веков. Л., 1970. , то историографического осмысления он почти не получил.

Редкий сборник народных песен, начиная со старинных изданий М. Д. Чулкова и Н. И. Новикова и кончая самыми новейшими [54] См., напр.: Чулков М. Д. Собрание разных песен. Ч. 1–4. СПб, 1770–1774; Костомаров Н. И. Народные песни, собранные в Саратовской губернии // Сарат. губ. ведомости. 1854. №№ 15, 16; Исторические песни. Баллады. М., 1986. , не включает в себя песен о Разине и его сподвижниках, поскольку песни этого цикла самые популярные среди всех русских исторических песен. В числе собирателей народного поэтического творчества, посвященного разинской теме, были А. С. Пушкин и А. Н. Островский, П. И. Мельников-Печерский и Д. Н. Садовников. Памятники фольклора стали своеобразным камертоном, по которому выявляли «звучание» тех или иных подкрепленных историографической традицией версий о восстании крупнейшие историки России С. М. Соловьев и Н. И. Костомаров.

Песни и сказания о прославленном атамане, о разинской вольнице, конечно же, прежде всего поэтические произведения и содержат много вымысла, фантастических и условных ситуаций, что, впрочем, не мешает рассматривать весь этот комплекс и как интереснейший и плодоносный исторический источник. Однако в песенной форме преломились и отношение народа к крестьянской войне, и его понимание событий, и его оценки, симпатии, чаяния, иллюзии, устремления. Возможности Разина в представлении обездоленного российского населения были безграничны, с ним связывали вековые надежды на лучшую долю, на освобождение от крепостной зависимости, на заступничество от произвола и насилия. Поэтому не удивительно, что в образе неустрашимого и неуязвимого Стеньки народ создал себе кумира.

С. Т. Разин — больше чем историческое лицо. Он не только бесстрашный бунтарь, бросивший вызов времени и обстоятельствам, но и мифологический персонаж, воплощенное желание миллионов быть свободным в проявлении своей воли, чувств, страстей, независимым от тирании власти. Образы, которые народ отождествляет с историческими героями, имеют к ним подчас лишь косвенное отношение. Прямое отношение они имеют к коллективным мечтаниям, представлениям о добре и зле и т. п. В какой-то мере это касается и Разина. Вот почему исторические песни о нем во многом можно расценивать и как мифы. Что есть миф для человека? Прежде всего он — точка опоры в духовных исканиях, способ защиты от жизненных гроз и недугов. В одних случаях он способен исцелить, успокоить, снять напряжение, в других — вдохнуть веру в свои силы, взбодрить, придать энергию и отвагу. В песнях разинского цикла, как правило, находит выражение характерный для большинства мифов предельно упрощенный конфликт добра и зла, где исторические реалии зачастую сведены до минимума или вообще нарушены сказочными вкраплениями. Сюжет варьирует набор подлинных фактов и традиционных фабульных клише. Созданный путем сочетания обоих этих компонентов мир социально привлекателен, логичен внутри себя и выгодно контрастирует с непоследовательностью, сложностью, беспросветностью мира реального. Это мифологическое начало присуще и традиционным казачьим, разбойничьим (удалым) и старым историческим песням. Сам Разин из числа тех людей, которые как бы притягивают к себе мифы. Такие личности обрастают легендами и при жизни, и после смерти. Вокруг них витает постоянная аура мифа. В разинском цикле эта тенденция получила дальнейшее развитие.

Крестьянская война второй половины XVII в. поразила воображение миллионов. Самостоятельность и дерзость действий, независимость духа разинцев, вольное передвижение их по Дону и Волге, победоносный поход в Персию, захваты одного за другим волжских городов и намерение идти к самой Москве, расправа с царскими воеводами и приказными людьми, «прелестные» письма, героика и трагический исход восстания — все это глубоко отложилось в народном сознании, надолго стало пищей для ума, вошло в устные поэтические произведения. В песнях и легендах, воспевавших мужество, удаль и волю вольную, старшие поколения находили утешение в горькой своей жизни, а младшие — черпали силы для сопротивления и протеста, для того чтобы жить, не склонив головы.