Евгений Жаринов - Жак де Моле

— Сир, я думаю, что это досужие домыслы, — неожиданно вмешался в разговор Гийом де Ногаре.

— Почему вы так уверены?

— По вашей милости, являясь вашим представителем при папском престоле еще в правление еретика Бонифация VIII, могу сказать, что подробнейшим образом изучил дела инквизиции относительно катар. И мне не удалось обнаружить никакого намека, даже самого слабого, на то, что эти отношения могли иметь место.

— Хорошо, хорошо! Я вам верю, Ногаре. Но слухи тоже не возникают без причины. Кому, как не нам, знать об этом.

И король вновь принялся расхаживать по комнате.

— План, который я собираюсь обсудить сейчас с вами, по моему разумению, должен быть осуществлен как можно скорее и любой ценой. Надо наказать этих возгордившихся предателей. Это по вине тамплиеров было сорвано взятие крепости Ас-калон. Тогдашний Магистр, желая разграбить город с помощью только своего ордена и тем самым получить наибольшую добычу, приказал завалить пролом в стене, и победа буквально уплыла из рук христиан. А вспомните Фридриха II! Император был настолько недоволен поведением тамплиеров во время крестового похода, что решил изгнать их из Сицилии и конфисковать владения рыцарей. Я уж не говорю о Людовике Святом, моем славном деде. Тамплиеры и тогда решили устроить торг за его спиной.

— Сир, — желая подлить масла в огонь, начал Ногаре. Известие о том, что король скрылся во время денежного бунта в замке Тампль, сильно его озадачило. Ногаре даже стал подумывать о побеге. Филипп вполне мог выследить своего легата и обнаружить приверженность последнего ереси катар. Но кажется, все опасения были напрасными. Во время бунта король был сам напуган, и его появление в Тампле объяснялось лишь игрой слепого случая. А сейчас повелитель хочет просто выместить свое унижение на тех, кто стал невольным свидетелем королевского позора. — Сир, позвольте напомнить вам о возмущениях самой Церкви относительно непристойного поведения некоторых служителей ордена Храма. В качестве собирателей податей рыцари принимают в свои ряды всех кого ни попадя, лишь бы платили соответствующий вступительный взнос. Так вот, один из таких служителей — неграмотный мирянин, ведущий беспорядочный образ жизни, — избил в кровь викария одной церкви.

— Спаси и сохрани! — быстро перекрестился король, моментально впадая при подобных «страшных» рассказах в свою обычную набожность. — И дальше, дальше что было?

— А дальше он совершил еще более дерзкий проступок, — продолжил легат, радуясь, что нащупал нужную тему и сумел завладеть вниманием короля. — Когда епископ запретил провинившемуся присутствовать при богослужении, пока он не очистится, собиратель податей, пользующийся как храмовник привилегией неприкосновенности, силой заставил священника отслужить обедню. Говорят, что епископ совершенно случайно избежал позорного избиения. А вспомните Иннокентия III. Папа часто говорил, что его апостольский слух постоянно возмущается жалобами на поступки рыцарей.

— Напомните, напомните мне об этом, Ногаре. Я вижу, что не зря сделал вас послом в Риме. Вы сумели узнать там немало полезного.

Ногаре любезно поклонился и продолжил:

— Папа Иннокентий III говорил, что рыцари Храма, нарушая божеский закон, позоря Церковь, с вызывающей надменностью злоупотребляют огромными привилегиями, которые были представлены им. Они дают свой крест всякому бродяге, который соглашается платить им ежегодно два или три денье, и думают, что подобные служители могут выполнять обязанности духовенства и имеют право на христианское погребение даже тогда, когда над ними тяготеет отлучение от Церкви. Совращенные таким образом демоном, они, в свою очередь, совращают души верных.

— Спаси и сохрани! Спаси и сохрани! — вновь начал осенять себя крестным знамением Филипп Красивый.

Мариньи, чувствуя, что уступил Ногаре пальму первенства в своем влиянии на короля, решил вступить в разговор и продемонстрировать свои познания и в этой области, а не только в том, что касалось финансов.

— Сир, я знаю, что при своем основании орден еще не проявлял никаких признаков опасной ереси. Сам святой Бернар благословил рыцарей. Все началось с того, когда один из Магистров попал в плен к вавилонскому султану. Он получил свободу при условии, что введет в орден антихристианские обряды. А еще я слышал, что в первые времена два тамплиера ездили верхом на одной и той же лошади. В одной из битв сидевший спереди поручил себя Христу и был тяжело ранен; другой поручил себя тому, кто лучше поможет ему, и остался невредим. Этот второй был, говорили, демоном, принявшим человеческий образ; он сказал своему раненому другу, что если бы он захотел уверовать в него, то могущество и богатство ордена увеличились бы. Тамплиер дал себя совратить, и с этого дня нечестие и заблуждения воцарились среди храмовников.

— Наивно, Мариньи, но вполне в народном духе. Можно распространить как слух. Позаботьтесь об этом, — отметил король. К этому моменту Филипп уже перестал ходить из угла в угол. Он застыл посреди комнаты, обдумывая что-то очень важное. — Дорогой Ногаре, я поручил вам как-то допросить этого перебежчика. Забыл, как его звали…

— Эскен де Флойран, сир.

— Вот-вот. Расскажите, что поведал вам этот Эскен.

Ногаре с трудом сейчас сдерживал охватившее его радостное волнение. Неужели все складывалось именно так, как он хотел? Допрос состоялся уже давно, в 1304 году, то есть два года назад, и Гийом даже решил, что король забыл о своем поручении. Но вот все сомнения позади. Филипп не на шутку заинтересовался делом храмовников. А тогда, в июне 1304 года, король Франции демонстративно подтвердил все привилегии тамплиеров и, несмотря на признания Эскена де Флойрана, в октябре того же года издал указ, которым рыцарям Храма предоставлялись новые привилегии, да еще в горячих выражениях восхвалялись их заслуги перед христианским миром. Тогда Ногаре потерял всякую надежду в скором времени расправиться с ненавистными рыцарями с помощью короля. Значит, что-то очень существенное, что-то очень важное заставило Филиппа изменить свое отношение к ордену. Подул ветер удачи, и теперь остается лишь молиться Богу Света всех катар, чтобы ветер этот не изменил направления. Теперь держись, последний бастион папства! Пожалуй, ему, Гийому де Ногаре, удастся все-таки раздуть очистительный пламень мести и сжечь в нем сначала тамплиеров, а затем и все остальное.

— Сир, — произнес вслух королевский легат и поперхнулся, — Сир! Упомянутый вами Эскен де Флойран говорил на допросе, что орден давно вынашивал план упразднения королевской и папской власти. Утратив свои владения в Святой Земле, они решили подчинить себе весь христианский мир, установив повсюду власть жрецов, которые бы правили за спиной короля и его министров. Роль жрецов орден решил взять на себя.