Артем Корсун - Лики Поднебесной

Именно с этими колесницами связана одна из загадок династии Шан-Инь. Дело в том, что в период Яншао в Китае не было ни колесниц, ни повозок, ни просто колес. Возможно, что это было связано с культом Солнца, которому поклонялись народы Яншао. Единственным исключением был гончарный круг, но его появление, видимо, было связано с тем, что сама работа гончара считалась священнодействием, а обжиг в печи глиняной посуды напоминал в какой-то мере палящие лучи солнца. Не было в период Яншао и одомашненной лошади, ведь ближайшим районом обитания диких лошадей были степи Зауралья.

А вот боевые колесницы вообще неизвестны у окружавших Китай кочевников. Историки отмечают, что подобные колесницы известны за десятки тысяч километров от шанского Китая — в Анатолии (современная Турция), их использовали современники Шан-Инь митаннийцы и хетты. Сама форма боевых колесниц настолько близка по форме ближневосточным, что иногда китайские колесницы считают их точной копией. Поэтому некоторые исследователи даже предполагают, что династия Шан была основана ариями (индоевропейцами), совершившими гигантский по своему размаху бросок с Ближнего Востока в долину Хуанхэ. Впервые об этом заговорили накануне Второй мировой войны немецкие исследователи, однако позднее их выводы были поставлены под сомнение китайскими археологами.

Насколько справедлива эта гипотеза? Действительно, ариям принадлежит приоритет в одомашнивании лошади. Трудно не согласиться и с утверждением, что боевая колесница является арийским изобретением. О боевых колесницах индийских богов мы знаем из ведических трактатов. Но являются ли колесницы в аньянских гробницах достаточным основанием для того, чтобы считать всю династию Шан-Инь арийской? Навыки ухода за лошадьми и управления боевыми колесницами не являются исключительно арийским умением. После того, как хетты и митаннийцы на своих боевых колесницах завоевали Анатолию и верховья Тигра и Евфрата, боевыми колесницами пользовались и ассирийцы, и вавилоняне, и египтяне. Вспомним, что на боевых колесницах воевали с врагами и охотились в дельте Нила египетские фараоны с такими неарийскими именами, как Рамзес и Аменхотеп. На стеле, посвященной победе над хеттами в Кадешской битве, Рамзес II изображен поражающим врагов как раз на такой колеснице. Более того, антропологи единодушны — скелеты императоров и ближайших подданных, погребенных вместе с императором, — однозначно монголоиды, по облику близкие к современным китайцам, обитающим в окрестностях Аньяна и севернее его. Арийский миф в очередной раз оказался дутым.

Современные научные представления действительно допускают, что ряд арийских племен мог попасть в Китай в луншаньское время, когда впервые на территории Китая появляется домашняя лошадь. Колесницы того времени еще не обнаружены, но вполне возможно, что как раз тогда они и появились в Китае. Луншаньские традиции, как мы уже говорили, были сильны в шанское время, но и луншаньские, и шанские погребения представлены исключительно монголоидами, а значит, несомненная арийская примесь в луншаньской культуре была незначительной, хотя такое арийское изобретение, как колесница, было усвоено китайцами. Также указывает, по мнению некоторых исследователей, на якобы арийское происхождение шанской династии стилистика изображений на шанской бронзе. Она действительно напоминает присущий историческим скифам «звериный стиль». Но вот только скифы впервые увидели боевые колесницы, когда на них напал в середине 1 тыс. до н. э. персидский царь Дарий. А боевые колесницы попали в войско Дария после того, как он завоевал Ближний Восток, где боевые колесницы действительно были очень популярны. Интересно и другое несоответствие — скифы никогда дальше Алтая не продвигались, а на территории Азии восточнее Алтая колесного транспорта никогда и не было, кроме как в самом Китае. Да и на самом Алтае речь идет не о боевых колесницах, а о двух-, реже, четырехколесных повозках кочевников.

Есть и другой аргумент против арийского происхождения шан-иньцев. У ариев не было развернутого культа мертвых. Так, иранские племена вообще старались отгородиться от мертвых, они клали тела своих покойников на особые ритуально нечистые «башни молчания» и оставляли их птицам-падальщикам. Арии Индии и Европы кремировали покойников, также считая, что мертвецы вредят миру живых. Погребения жен, еще реже слуг арийского вождя известны, но они связаны скорее с развитием рабства, поскольку встречаются в то же время и у неарийских народов. Напротив, сама идея того, что покойный правитель, находясь в гробнице, помогает живым, довольно часто встречается в культурах Средиземноморья, например, в Древнем Египте, вся жизнь которого была пронизана необходимостью обеспечения загробного существования. Но опять-таки нет никаких свидетельств о контактах египтян и китайцев в те далекие годы, и уж конечно у египтян никогда не было гадания по лопаткам жертвенных животных. К тому же заупокойные верования китайцев существенно отличались от верований египтян. Для китайских императоров важным было сохранение своего земного существования при помощи волшебной «пилюли бессмертия», тогда как египтяне стремились обеспечить себе вечное счастливое посмертие. И даже жизнь умерших императоров в аньянских гробницах была полной аналогией земного существования, поэтому требовалось присутствие при дворе мертвого императора всех, кто был мил ему при жизни. Не было, конечно, у египтян и практики умерщвления слуг и придворных умершего фараона. Поэтому можно говорить лишь об отдаленных аналогиях между этими двумя великими культурами.

Не доказывается арийская теория и на лингвистическом уровне. В то время как некоторые лингвисты находят параллели между языком сменившей Шан династии Чжоу и индоевропейским, сравнение, к сожалению, с шанским языком невозможно — от Шан сохранились лишь надписи на костях, тогда как от Чжоу сохранилась рифмованная книга песен «Шицзин». [17] Чжоуский текст рифмованной книги песен «Шицзин» помог шведскому синологу Б. Карлгрену совершить великое открытие — расшифровать звучание раннечжоуских иероглифов. Есть и более простое объяснение арийского влияния на позднюю империю Шан и Чжоу. Дело в том, что к западу от Чжоу в эпоху Шан жило индоевропейское племя тохаров. В 1966 г. историк Э. Паллиблэнк предположил, что именно это племя могло быть посредником между Китаем и западной цивилизацией.

Но все-таки даже происхождение Шан-Инь до сих пор остается загадкой. Согласно общепринятой среди китайских историков версии, племена Шан пришли из северных районов Центрального Китая.