Артем Корсун - Лики Поднебесной

Однако во времена Трисонга Децена позиции буддизма в Тибете были еще достаточно слабы, и царю приходилось отстаивать свои убеждения самым решительным образом. Он даже издал указ: «Строго воспрещается презрительно смотреть на мое духовенство и указывать на него пальцами; кто на будущее время позволит себе это, у того будут выкалываемы глаза и отсекаем указательный палец».

Дело Трисонга Децена продолжил его внук Ралпачан, известный своим исключительным благочестием. Множество мастеров — строителей, художников, скульпторов — прибыли из Непала, Индии, Китая, Кашмира, чтобы украсить Тибет величественными буддийскими храмами и монастырями. Ралпачан дал монахам право управлять страной наравне с главными министрами и всячески способствовал переводам буддийских сочинений с санскрита на тибетский язык. Преуспевал Ралпачан и во внешней политике. Очередной мирный договор с Китаем, подтверждающий право тибетцев на занятую территорию, был заключен в 822 г.

И тем не менее, империя ослабла — сторонники бон были недовольны правлением Ралпачана, а правительство погрязло в интригах. В конце концов Ралпачан был убит, и власть перешла к Ландарме. Новый царь преследовал буддизм, так как опирался на приверженцев бон. Буддийские монахи и ученые бежали в дальние провинции и соседние страны.

XI в. стал знаковым как в истории буддизма, так и в истории бон. В это время чудесным образом были открыты несколько важных книг, якобы написанных потомком Тонпы Шенраба — адептом бон по имени Шенчен Луга. Правда, противники бон утверждали, что эти тексты были подделаны ее сторонниками, и поэтому, в отличие от древнейших бонских книг, не являются истинными. Вне зависимости от того, признаются ли эти новонайденные тексты истинными или нет, сама фигура Шенчена Луга очень почитаема в Тибете, поскольку именно он создал первый в Тибете бонский монастырь Юнгдрунг Линг.

В то же время позиции буддизма укрепила религиозная реформа буддийского деятеля Атиши, который прибыл в Тибет из Индии в середине XI в. Атиша стал автором ряда богословских трудов и организовал перевод с санскрита на тибетский язык многих канонических текстов, а в 1050 г. провел Собор тибетской церкви. Атиша попытался очистить буддизм от шаманских магических практик, воспринятых из бон.

К середине XIII в., когда буддизм принял основатель монгольской династии Хубилай, ламы уже были фактическими правителями Тибета. Опираясь на буддийское духовенство, Хубилай попытался собрать воедино раздробленное после смерти Ландармы Тибетское государство. Хубилай построил множество монастырей и храмов, приобрел в Индии и Тибете реликвии Будды и святых и, как и его предшественники, содействовал переводу на тибетский язык священных книг буддизма. Тексты переводились и на китайский, а ламы получили возможность проповедовать и в самом Китае. Пробуддийскую политику продолжали и его преемники. После падения в XIV в. монгольской династии Юань Тибет стал ареной борьбы за власть между отдельными влиятельными родами, опиравшимися на различные религиозные секты.

Уже в XIV в. особую силу приобрела одна из буддийских школ — Гэлуг («Добродетель»), которую основал в Тибете лама Цзонкаба (1357–1419). Гэлуг во многом опиралась на учение Атиши, и ее целью тоже было очищение веры. Цзонкаба боролся с нарушениями монашеской дисциплины, в особенности с распространенными в то время сексуальными практиками, которые Цзонкаба считал несовместимыми с высокими монашескими идеалами, о которых учил Будда. Помимо нравственности, особое внимание в традиции Гэлуг уделяется философскому образованию, и среди последователей Цзонкабы было много ученых — Чжамьянг Шедпа (1648–1721), Кунчог Чжигмэд Вангпо (1728–1791), Чжангья Ролпэй Дорчжэ (1717–1786) и другие.

Несмотря на то, что Гэлуг существует до сих пор как отдельная школа, некоторые исследователи связывают именно с реформой Цзонкабы превращение тибетского буддизма в собственно ламаизм.

Что же представляет собой ламаизм?

Пожалуй, на Земле нет религии, в которой ритуалы и церемонии были бы столь пышными, как в ламаизме. Ламаистское богослужение — это настоящее театральное действо: яркие одежды, четкие телодвижения, своеобразная музыка. И… фокусы. Но для верующего все обстоит иначе.

Вот что пишет А. Дарол в книге «Тайные общества» об одном из ламаистских монастырей на Памире у границ России, Китая и Индии: «Эти чародеи обманывают людей методами цирковых иллюзионистов, например, заставляют растения вырасти на ваших глазах всего за несколько минут. Это сочетание религии и чародейства, незнание монахами внешнего мира и их таинственная способность угадывать будущее вызвали к жизни столько же россказней по поводу лам, сколько и неверия в эти сказки. Но истина гораздо более сложна. Не стоит искать в рассказах путешественников и в оккультной литературе хоть какой-то намек на объективное исследование: ничего подобного никогда не существовало. Вот факты: ламы используют как магическую власть, которой достигают путем концентрации, так и иллюзионизм, в искусстве которого им нет равных. В их сознании, отличающемся от западного, аналитического, эти две вещи естественно дополняют друг друга. Почему?

Ламаистские ритуалы включают в себя две части: для публики и для посвященных в тайный культ. В среду вечером, когда солнце заходит за скалы, возвышающиеся над долиной Ак Сока, рокот барабанов возвещает о начале церемонии, цель которой — убедиться в появлении светила на следующее утро.

Люди разных сословий сбегаются на площадку у подножия сурового монастыря, чтобы полюбоваться танцем. Мужчины и женщины в необычных одеждах и громадных жутких масках дергаются под непрестанный рокот барабана, сопровождаемый воем дудок и ударами гонга.

Начинается первая часть церемонии. Сцена освещена факелами, которые держат новички в широких одеждах; лица у них бриты, а некоторые столь юны, что бритва им не нужна. Атмосфера накаляется, так как дух, вселяющийся в лам, может появиться в любой момент. Внезапно в свете факелов появляется крохотный лама. Он быстро достает из складок одежды сначала один нож, затем другой, третий и бросает их в маленькую статую Будды, которую держит сам великий священник на ступеньках храма. Каждый нож, попав в цель, падает затем на землю. С торжествующим криком верующие гурьбой собирают ножи и передают их в толпу, чтобы все видели, что металл, словно стекло, разлетелся на куски — осталась лишь деревянная рукоять. Раздается всеобщий радостный вопль: чудо свершилось. Ловкость рук доказала могущество Будды.

— Смысл этого ритуала, — говорит сопровождающий меня лама Оргун, — заключается в доказательстве того, что Будда неприкосновенен. Он может сам защитить себя, даже не прибегая к насилию.