Владимир Егоров - Каганы рода русского, или Подлинная история киевских князей

Но в тех же новгородских былинах Садко не только лихой гусляр и бесстрашный дайвер, он также богатый удачливый купец, тесно связанный с Поволжьем и торговлей на Волге. С другой стороны, в ярославском Поволжье скандинавы археологически прослеживаются со второй половины IX века. Поэтому нет ничего невозможного в том, что, будучи «новгородского» происхождения, конунг Ингвар снарядился на средства богатых купцов «новгородской гарды» и отправился с торговой миссией уже хорошо к тому времени известным и хоженым волжским путем «из варяг в хазары». Была ли его миссия чисто торговой или особой, либо он сам превратил ее в особую, благополучно добравшись по Волге и Дону до Крыма и осев на одной из имевшихся там баз руси, сказать невозможно. Но база, похоже, была где-то в районе Керченского пролива. И было нападение в том самом проливе на хазарский Самкерц, которое повлекло за собой цепь далеко идущих последствий: поражение руси от регулярной армии каганата, вынужденное обязательство воевать с Византией, вновь страшный разгром армией и огнеметным флотом империи, необходимость искать новое пристанище.

Следующее возможное пересечение Игоря с древлянами ПВЛ относит к 945 году, сразу после подписания мирного договора с Византией. Это уже более-менее достоверный период биографии Игоря, основанный на византийских документах. Так что нечто подобное вполне могло иметь место. С единственной оговоркой: если Игоря и занесло в древлянскую землю, то не из Киева. Сама ПВЛ не оставляет нам сомнений, что и исходным и конечным пунктом игорева рейда 941 года на Византию был все тот же Керченский пролив. Оттуда, начиная поход, он последовательно проходил вдоль берегов Крыма и Болгарии (именно в таком порядке в Константинополе получали предупреждение об его продвижении от херсонцев и болгар); туда же он после разгрома бежал «едва лишь с десятком лодок, сам став вестником своей беды», по словам Льва Диакона. Да, база в восточном Крыму безусловно была. Но естественно предположить, что после двух последовательных сокрушительных поражений сначала от хазар, а потом от византийцев, эта база, даже если ему удалось ее сохранить, потеряла всякое практическое значение.

Впрочем, зачем предполагать? Это прямо следует из «Кембриджского анонима» и текста его договора с Византией 945 года. Игорь лишился возможности грабить Хазарию и Византию. В довершение неудач попытка освоения альтернативного «кавказского направления» закончилось для руси быстрым и сокрушительным крахом. Основать новую гарду в Арране на Куре не удалось. Поскольку больше из Крыма грабить было некого, Игорь был вынужден искать новое прибежище, новые источники пропитания и дохода себе и остаткам своей дружины, то есть новую гарду-кормилицу. Если не принимать в расчет выдуманное авторами ПВЛ мероприятие 944 года — мнимый повторный византийский поход с получением огромного отступного, — семья и остатки потрепанной хазарами и греками дружины Игоря к середине 40-х годов действительно должны были быть нищими, нагими и голодными. Вот тут-то Игорь с отчаяния и мог рвануть «в Дерева». Не из Киева, где он никогда не был, а из потерянного для него Крыма. То ли прямо, то ли через Моравию, то ли через Киев, если речь все-таки о днепровских древлянах, а не крымских «дервах».

Оказавшись фактически бездомным, Игорь наверняка сделал то, что всегда в такой ситуации делали предводители викингов норманнов и варягов руси: отправился искать где что плохо лежит. Поскольку все черноморское побережье для него было безнадежно потеряно, оставалось только подняться вверх по какой-нибудь реке черноморского бассейна, найти там и «приватизировать» небольшое, но способное прокормить его самого, семью и дружину государство-гарду. Именно так поступали викинги в Англии, Франции и Италии, именно так поступала сама русь, в частности, поднявшись по Волхову до Рюрикова городища и по Куре до Бердаа, так она будет поступать и впредь, когда Святослав попытается осесть на Дунае в болгарском Переяславце.

В 941 году у Игоря особого выбора не было. Дон, Кубань и прочие реки Приазовья исключались, так как контролировались Хазарским каганатом. Днепр и Южный Буг выглядели малопривлекательно по целому ряду причин. Поднепровье и Побужье, но которым недавно прокатились орды венгров, вряд ли сулили хорошую поживу. К тому же обе реки были перекрыты труднопроходимыми порогами, а в их низовьях и у тех самых порогов уже кочевали печенеги. Отношения Игоря с печенегами в ПВЛ весьма запутаны. Но из других источников известно, что византийские императоры в X веке старательно поддерживали с печенегами союзнические отношения и регулярно нанимали их для отвлечения сил наседавших на северные границы империи болгар и венгров. Поэтому независимо от предыстории после пиратского нападения Игоря на Византию печенеги автоматически стали его врагами. Зато столь же автоматически по принципу «враг моего врага — мой друг» его объективными союзниками становились болгары и венгры, которые, прав-да, были «на ножах» между собой, из-за чего Игорю пришлось бы выбирать между ними. Но выбор был несложен.

В начале 40-х годов при царе Петре Болгария находилась в глубоком упадке под постоянным давлением византийцев с юга и мадьяр с севера и к тому же ослаблялась изнутри движением богомилов. Зато на «пассионарном» подъеме находились венгры, уже осевшие в Паннонии и заставившие победоносной кампанией 934 года выплачивать себе регулярную дань все балканские государства и даже саму Византию. Конечно, союз Игоря с венграми мы можем лишь предполагать, но у этого предположительного союза имелось вполне вещественное продолжение в совместных с венграми хазарской и болгарской кампаниях Святослава.

Итак, по идее, изгнанный из Крыма Игорь должен был бы направиться на Дунай. Может быть и направился. Но… Как мы помним, у Т. Пешины «именуемый Олегом» предводитель руси прибыл в Моравию в 940 году, то есть за год до второго катастрофического поражения Игоря. Если допустить, что Пешина ошибся на год-другой (что немудрено на расстоянии в семь веков!), то этим русским ольгом и был Игорь, изгнанный из Крыма и нашедший новую гарду в восточном осколке бывшей Великой Моравии. Если же даты Пешины верны, то его Олег Моравский — это какой-то другой ольг руси, вероятно один из тех, кто после хазарского урока не захотел влезать во вторую, византийскую, авантюру Игоря и пошел своим путем. Но все равно по тем же соображениям без вариантов на Дунай. Правда, не союзником, а противником венгров, от которых несколько лет более-менее успешно оборонял свою новую моравскую гарду, но в конце концов был вынужден уступить, навсегда покинуть Моравию и «вернуться на Русь».