Симона Ру - Повседневная жизнь Парижа в Средние века

Нужно проявлять крайнюю осторожность, ибо такой метод изучения потоков заселения неполон и неточен. Неточен потому, что прозвище зачастую бывает неясным. Неполон потому, что касается лишь части людей, прозвища которых указаны. В самом деле, некоторые прозвища указывают на физическую особенность, род занятий, имя, данное при крещении. Такие прозвища (а их больше половины) не дают нам никаких указаний на происхождение тех, кто их носит. Однако это единственный доступный нам метод.

Небольшая группа людей с прозвищем «из Парижа» представляет собой жителей, поселившихся в столице несколько поколений назад. Гораздо больше тех, кто записан под названием поселка или небольшого городка. Если взглянуть на карту, эти названия указывают направления миграции, хотя неточностей не избежать, поскольку некоторые названия соответствуют нескольким городам, а другие теперь сменились. Проведя исследование западной части левого берега, во владениях аббатства Святой Женевьевы, я увидела, что множество парижан XIII века прибыли из окрестных поселков, в частности из тех, что находились во владении аббатства. Большой город, без сомнения, заселялся за счет окрестных равнин.

Интересно отметить, что целая группа прозвищ напоминает о городах, расположенных к северу от Луары, на востоке Франции, во Фландрии или в Шампани. Похоже, что некоторые из вновь прибывших уже живали в городе, занимались иной деятельностью, кроме полевых работ, и, таким образом, приносили в Париж свой опыт и разнообразные навыки.

Такое прозвище может быть ссылкой либо на город (Лилль, Провен), либо на провинцию (Пикардиец, Бургундец). В прозвище могут отображаться особенности выговора или привычки, настолько сильно отличающиеся от парижских, что характеризуют всего человека.

Остается еще небольшая группа прозвищ, напоминающих об иностранном происхождении. Во главе идут «англичане». Вспомнив о Нормандии и о владениях Плантагенетов на континенте, можно задаться вопросом, что конкретно подразумевается под этим словом. Англичанин — это уроженец земель вне королевского домена или действительно прибывший из Англии? Во всяком случае, антропонимия обнаруживает тесную связь между двумя королевствами. Далее идут фламандцы и германцы, но их меньше, чем англичан. Последняя примечательная черта — почти полное отсутствие указаний на южные страны. Таким образом, если опираться на сведения, которые нам дают прозвища, основное население Парижа в XIII веке происходило из его окрестностей, затем столица начала привлекать людей из английских, фламандских и даже из немецких земель, в целом же Париж остается крупным городом севера Франции.

Эти первые выводы требуют уточнений. Во-первых, потому что они основаны на частичной базе — прозвищах географического происхождения, во-вторых, потому что охватывают лишь постоянное население, проживающее в городе довольно давно, чтобы обзавестись домом и рентой, платить подати и, следовательно, находиться в зависимости от различных феодальных или королевских властей. Исследование не коснулось той части населения, которая состояла из иммигрантов, еще не получивших своего угла и не вписавшихся в общество, потому что были слишком бедны. Все функции, сведенные воедино в Париже, — королевская столица, резиденция большого университета, обширная метрополия, дающая работу купцам, художникам и изготовителям предметов роскоши, — привлекали множество людей. Здесь останавливались на более или менее продолжительное время путешественники и иностранцы, придавая населению Парижа космополитичность, которая поражала современников {9} 9 В этом плане показателен пример Парижского университета. Иногородние студенты проживали в столице более или менее долго, в зависимости от продолжительности их учебы, но, получив ученую степень, покидали Париж. Те, что победнее, задерживались дольше — вероятно, преподавали, чтобы расплатиться за стипендию, позволившую им получить образование. .

Этими особенностями (привлекательность крупного города, разнообразие функций, поощрение роста столицы со стороны королевских властей) объясняется большое число жителей, возможно, самое большое на Западе: около 1325 года, по завершении великого этапа средневекового экономического подъема, оно составляло более двухсот тысяч душ. Размеры города, количество населения превратили Париж в метрополию, которая в те времена предоставляла условия жизни, превосходящие обычные нормы. Для нас этот разрыв, конечно, не столь заметен, как для людей той эпохи, привыкших жить в ограниченной среде, где общественная жизнь основана на личных связях, где все друг друга знают.

Две особенности часто подчеркиваются в свидетельствах: величина, которую они выражают при помощи образов, обозначающих неисчислимое (зерна в колосьях, волосы на голове), и смешение народов и языков, а также социальных статусов — богатые, могущественные и знатные соседствуют с бедными, слабыми и безвестными.

Похоже, что ассимиляция в большом городе происходила довольно быстро. Провинциалы и «деревенщина» забывали о своих корнях и становились столичными жителями. Однако, поскольку прибывали новые «мужики» и провинциалы, контраст между «парижанами» и «непарижанами» сохранялся. В самом деле, поток иммигрантов не иссякал; увеличение числа жителей объясняется в большей степени этим явлением, нежели естественным приростом населения. Благодаря этой особенности Париж довольно быстро оправился от последствий эпидемии чумы и политического кризиса середины XIV века. Хотя общее развитие остановилось, но высокая смертность и снижение рождаемости не привели к сокращению населения, и динамика развития Парижа не пострадала.

Зато в первой половине XV века, на пике городского кризиса, население сократилось вдвое и составило около сотни тысяч жителей. Демографический спад стал отражением всех бедствий того времени. Он являлся следствием «политической миграции», «отлучек», как сказано в документах: после 1418 года — отъезд или бегство «арманьяков», примкнувших к партии дофина, затем, после 1437 года, — их возвращение вместе с Карлом VII, повлекшее за собой, соответственно, отъезд «бургиньонов», поддерживавших короля Ланкастера. Конечно, такие передвижения населения, непосредственно связанные с гражданской войной, не являлись масштабными явлениями, хоть им и невозможно дать точную оценку, однако политическая миграция усугубила социальный кризис и экономическую разруху, которая была одновременно и причиной, и следствием сокращения населения.

Население восстановилось во второй половине XV века, судя по всему, теми же путями, по каким шло заселение города в XIII веке: главный вклад внесли ближайшая округа и соседние провинции, с более заметным вливанием людей из городов и сел, расположенных в долине Луары, что объяснялось недавними историческими событиями. В XV веке в фамилиях уже не отыщешь ни малейшего намека на потоки заселения. Более многочисленные и подробные документы дают кое-какие сведения о «малой родине» некоторых парижан. Вот на таких скупых, но конкретных и надежных указаниях и основаны сделанные нами выводы.