Вадим Деружинский - Тайны Беларуской Истории.

Тогда Совнарком ССРБ поручил разработку герба Институту беларуской культуры. Там была создана комиссия, в которую вошли Я. Дыла, В. Друшчиц, М. Мелешко, М. Щекотихин. Позже был подключен и Наркомат просвещения. В итоге на конкурс поступили свыше 50 эскизов.

На заседании Совнаркома в 1926 году проекты рассмотрели, лучшим нашли проект руководителя Белорусского государственного

художественного техникума в Витебске художника Валентина Волкова [33] Валентин Викторович Волков (1881—1964) после войны получил звание народного художника БССР. — Прим. ред. . Его премировали суммой в 200 рублей, авторов остальных семи лучших проектов наградили 50 рублями каждого.Проект несколько подправили: Волков внес в герб бело-красно-белые цвета национального беларуского флага в виде белой каймы вокруг красных полос на гербе (получилось, что бело-красно-белый флаг опоясывает колосья). Комиссия нашла это «излишним» и оставила только красную ленту. В таком виде проект утвердил VIII Всебеларуский съезд Советов в 1927 году. В своем выступлении на съезде первый секретарь ЦК КПБ А. И. Криницкий подчеркнул, что государственный герб ССРБ имеет «характер шрифта беларуского языка в стиле Скорины».

Итак, герб советской Беларуси создавался три года (! ), публично, с привлечением всех творческих сил республики. Обращаю на это внимание, так как история принятия нынешнего герба страны, предложенного для утверждения на референдуме 1995 года, была совершенно иной: без конкурса и без комиссии, да и автор герба народу неизвестен (во всяком случае, он нигде не указан).

По мнению беларуских геральдистов, главная проблема заключается в том, что герб 1995 года копирует поздние советские гербы, а не герб ССРБ 1927 года — который был создан путем всенародного обсуждения, в большей мере отражал беларуское своеобразие и с геральдической точки зрения был более точным.

Конечно, и герб 1927 года являлся сугубо идеологическим символом большевиков, а сама ССРБ не обладала реальной независимостью, была марионеткой Кремля. На гербе были надписи на четырех государственных языках (беларуском, польском, еврейском и русском), однако статья 21 Конституции ССРБ 1927 года хотя и подчеркивала равенство этих языков, но следующая статья утверждала «в республике главенство беларуского языка для отношений между государственными, профессиональными и общественными органами и организациями».

Третья конституция БССР (1937 г.) оставила герб республики без изменений, но когда Сталин уничтожил всю национальную беларускую интеллигенцию, встал вопрос о том, чтобы убрать с него беларуское «своеобразие». Москву раздражал и «шрифт Скорины» (Скорину запретили как кумира «буржуазных националистов»), надписи на польском и еврейском языках.

Но открыто заявить об этом Москва не могла, поэтому для изменения герба избрали другой прием. В 1938 году на заседании Верховного Совета БССР депутат И. А. Захаров (выполняя заказ) выступил с заявлением о том, что «Беларусь является индустриально-колхозной страной. В сельском хозяйстве превалируют в большей части посевы зерновых и технических культур — пшеница, лен, клевер. Все это является основным богатством сельского хозяйства, что и должно быть отражено в государственном гербе БССР».

На этом основании он предложил: «заменить венок с дубовыми листьями венком из пшеничных колосьев, переплетенных клеве

ром и льном». Так большевики идеологически оправдали полное изменение герба республики, где главным являлось не «клевер и лен» (это предлог), а совсем иное — национальные элементы.

Поразительно: герб Беларуси образца 1995 года отражает предложение депутата Захарова насчет «льна и клевера». С точки зрения геральдистов Беларуси это просто насмешка над основами государственной геральдики. Анатоль Титов возмущается:

«В этом формально-демагогичном толковании отражается полное непонимание самой основы герба как неизменяемого и неуничтожимого истока. Если двигаться дальше с такой логикой мысли «геральдиста», так позднее, по мере развития промышленности, нужно было бы вносить в герб дополнительные элементы, связанные с развитием нефтедобычи и нефтепереработки, соледобычи, развитием тяжелого машиностроения, радиоэлектронной промышленности и т. д. В конце концов герб превратился бы из символичного, лаконичного и устойчивого субъекта, который прежде всего иллюстрирует историческое наследие, традицию, порой и главные идеи общественно-политического уклада — в передвижную минивыставку достижений народного хозяйства, в некую конструкцию, утяжеленную малозначимыми мелкими элементами».

Если в 1938 году достижения отразили на гербе в виде «льна и клевера» (что и поныне остается), то почему там нет телевизоров «Горизонт» и «Витязь», автомобилей «МАЗ» и «БЕЛаз», компьютеров и роботов? Где логика? Логику, конечно, трудно найти, если за решение вопросов о государственной символике берутся невежды, к тому же насквозь пропитанные советской пропагандой.

Заканчивается книга Анатоля Титова «Геральдика Беларуси» печальным выводом о советских и околосоветских гербах Беларуси: «Попытки создать и утвердить новые гербы в отрыве от традиций геральдики как по смыслу, так и по стилю исполнения, имеют мало шансов на успех».

Очевидно, таково же сегодня мнение и государственных органов, так как на первой странице этой книги, изданной в 2007 году, сказано: «Выпуск издания осуществлен по заказу и при финансовой поддержке Министерства информации Республики Беларусь».

Как видим, сегодня мы все едины в желании исправить досадные ошибки и вернуться к нашим истокам.

В СССР историческая наука распространяла одиозную имперскую ложь. Одним из базисных утверждений этой лжи была басня о том, что, дескать, беларусы и украинцы являются родней русского этноса, мол, это «восточные славяне».

На самом деле беларусы — это западные балты, что доказывают, помимо генофонда, языка, ментальности и культуры — их уникальные фамилии на «-ич».

Весьма наглядно советская ложь выглядит в рассказе о «русском первопечатнике Иване Федорове».