Мамед Ордубади - Тавриз туманный

"О колесо судьбы! Твое вращенье нам смерть сулит,

И злобных ненавистников гоненье нам смерть сулит.

О бремя скорбной жизни, горестный укор народа!

Приди же, смерть! Ведь жизнь в своем движенье

нам смерть сулит!"*

______________ * Перевод В. Гурвича.

Дальше он писал:

Ни у тебя нет времени читать длинные письма, ни у меня терпения писать их. Сосланные - в ссылке, заключенные в тюрьмах, оставшиеся же на свободе под строгим и неослабным наблюдением жандармов.

Представляю себе безобразия и насилия царской армии в Тавризе. О тавризском восстании мы узнали через иранское телеграфное агентство.

Было бы хорошо провести эвакуацию Амир Хашемета из Тавриза. Если есть основания опасаться за твою участь, немедленно оставь Тавриз и поезжай в Ливарджан. Все товарищи советуют то же самое. Там можно будет скрыться.

Мешади-Саттар Зейналабдинов выехал в Тавриз. Через него мы послали тебе немного денег. Срочно сообщи нам о положении Амир Хашемета. Надо прекратить движение. В эти тяжелые дни нельзя полагаться на клятвы и заверения тавризцев, которые хотя и умеют бороться под знаменем революции, но в нужный момент способны и продать своих друзей. За период с 1907 до 1909 года мы имели не один случай убедиться в этом.

Желательно, чтобы товарищ Алекпер оставался в Тавризе. Его здесь усиленно разыскивают его враги - сыновья Гаджи-Мухаммед-Рзы, которые, пользуясь вступлением русских войск в Иран, активизировались.

Сегодня были приезжие из селения Шуджа. Семья товарища Алекпера здорова и ни в чем не имеет недостатка. В семье покойного Хакверди также все обстоит благополучно. Письмо посылаю с обслуживающим интендантство шофером. Он - наш товарищ. С ним же пришлешь ответ; если это окажется невозможным, пиши в Иранскую Джульфу, в магазин братьев Мириса из Знуза.

Вам не следует больше обращаться к посредству иранской телеграфной конторы. Сейчас все поступающие через нее телеграммы проверяются.

Товарищи шлют вам искренний привет.

Мухаммед-Гусейн

Джульфа, махаррема 3 дня".

НИКАКОЙ ПОЩАДЫ

В телеграмме, посланной на имя председателя военно-полевого суда, Воронцов-Дашков* давал директиву: "Никакой пощады тавризским мятежникам".

______________ * Царский наместник на Кавказе.

И без нее цель царского правительства была нам известна. Директива же лишний раз подчеркивала всю жестокость и бесчеловечность царской политики.

Мы все имели соответствующие удостоверения и могли свободно выходить на улицу. Вместе с товарищем Алекпером мы пошли бродить по городу, чтобы посмотреть, какая складывается в городе обстановка.

Улицы кишели солдатами и казаками. На перекрестках, площадях и в переулках дежурили казачьи патрули. Русский царь, пользуясь "правами", полученными по договору от 31 августа 1907 года, принял меры к водворению тишины и порядка в Тавризе, находящемся в зоне его влияния, и к "защите неприкосновенности и независимости" Ирана.

Отправляясь в город, мы хотели взглянуть, в какой форме проводится в жизнь эта "защита".

У мирных жителей, вышедших на улицы своего города, солдаты требовали пропуска. Но откуда могло население получить их? Кто им давал эти пропуска?

С неимеющими пропусков обращались судя по их одежде. У тех, кто был одет хорошо, отбирали часы и деньги. При малейшей попытке возражений волокли их в сад Шахзаде, где нередко их избивали. Женщин останавливали, откидывали покрывала и заглядывали в лица, чтобы убедиться в том, что это не переодетые мужчины.

Царский консул думал, что бойцы Амир Хашемета скрываются в Тавризе; он и не предполагал, что они, переодевшись, давно покинули город.

Казачьи карманы, соперничавшие по своей вместимости с карманами молл, были до отказа набиты золотыми и серебряными часами, кольцами и звонкой монетой.

Это был грабеж неофициальный, но нас интересовал и официальный грабеж, поэтому мы решили свернуть в район Амрахиза*, где находилось здание незмие. Оно было уже занято царскими солдатами, но, кроме старых столов, там ничего не было. Архив и нужные документы были своевременно изъяты и спрятаны. Как ни старались офицеры, они не могли найти ни одного документа, и матерная ругань, которой они сыпали кстати и некстати, была следствием этого разочарования.

______________ * Один из районов Тавриза, резиденция Саттар-хана.

- Сукины дети! - говорил один из офицеров, выходя на улицу и отряхивая пыль с мундира. - Ни самих, ни следов их найти невозможно. Кроме болтающихся на стенах телефонных проводов, - ничего нет.

Царскому консулу не удалось захватить незмие, зато удалось осуществить лелеемое желание. Консул много раз пытался отомстить Саттар-хану, но это ему не удавалось, так как и после отъезда Саттар-хана в Тегеран Тавриз находился в руках революционеров. Сегодня консул, наконец, нашел случай привести в исполнение свой замысел.

Переезжая в Тегеран, Саттар-хан не перевез туда домашней обстановки, так как намеревался опять вернуться в Тавриз. И царский консул решил, в первую очередь, разгромить дом этого активного революционного главаря, разграбить его имущество и тем окончательно подавить революционный дух тавризского населения.

Дойдя до Амрахиза, мы увидели у ворот несколько нагруженных доверху машин. Здесь собралась огромная толпа любопытных, пришедших издали поглядеть на разгром дома вчерашнего владыки умов, главаря революционеров. Несмотря на требование вооруженных солдат разойтись, толпа у ворот поминутно росла.

Этих людей, в большинстве беспринципных, безыдейных и инертных, мы видели здесь не впервые. "Да здравствует Конституция!", "Да здравствует сардар милли!" - кричала эта самая, привыкшая к продажности, темная несознательная толпа, ежедневно собираясь у дома Саттар-хана.

С глубоким возмущением мы следили за этим обычным для царского правительства актом грабежа.

Больше всего нас удивляли разговоры собравшихся поглазеть на этот грабеж бездельников

- Все несчастье, сударь, в том, что этого бездельника не оказалось в Тавризе. Если бы он не бежал в Тегеран, его бы схватили и дали бы хорошую трепку.

- Послушай, да они совсем с ума спятили! С кем вздумали шутить! С таким падишахом, как русский император!

- Так им и надо, нечестивцам. Правительству покоя не дают, мучтеидов задевают, веру и религию отрицают, имамов и пророков не признают. Вот и попадают в беду.

- Многих еще надо проучить.

- Если конституция согласна с шариатом, к чему нам она? Если же противна шариату, то и сам всевышний велит уничтожить ее.

- Что хотите говорите, сударь, но одни русские не справились бы с ними. Здесь не обошлось без англичан.

- Ну, конечно, не без них. Сударь, да разве нет у ислама покровителя? Есть у него защитник или нет?