Мамед Ордубади - Тавриз туманный

В это время Нину позвали. Очевидно, это было сделано по предложению консула, чтобы поговорить со мной наедине.

Он закурил сигару.

- Еще несколько дней тому назад я собирался пригласить вас и переговорить с вами, но, к сожалению, не мог найти свободной минуты. Мы должны обсудить с вами один вопрос, если вы располагаете временем.

- Пожалуйста, ваше превосходительство! - ответил я. - Я к вашим услугам.

- Вопрос в высшей степени сложный и щекотливый. О выходе Нины замуж за кого-либо другого не может быть и речи. Да на это не согласна и она сама. Она и слышать не хочет об этом. Однако Махмуд-хан не из тех, кто отказывается от своего намерения, Сардар-Рашид полностью поддерживает Махмуд-хана. Он намеревается теснее сблизиться с людьми Гаджи-Самед-хана, стремится заранее упрочить свое влияние. Его превосходительство, по-прежнему, питая к вам дружеские чувства, также является сторонником брака Нины и Махмуд-хана. По этому вопросу, хотя и не совсем официально, он обратился ко мне. Я бы хотел знать ваше личное мнение по этому поводу. Как видите, это не просто вопрос о выходе замуж Нины. Здесь затронуты важные политические интересы. Вы знаете, что Сардар-Рашид и Махмуд-хан - нужные нам люди. Я хотел бы обратить ваше внимание на то, что брак Нины с Махмуд-ханом ни в коей мере не отразится на нашем знакомстве и дружбе. В частности в нашей семье в отношении вас возникла новая идея, о которой мы можем поговорить лишь по выходе Нины за Махмуд-хана.

Этим самым консул старался добиться моего согласия на брак Нины с Махмуд-ханом и хотел уладить этот вопрос без ссоры. Я знал, что за несколько дней до этого консул наводил справки о моей личности и собирал сведения о моем состоянии и говорил в своей семье, что я окончил в России техническое учебное заведение. Он намеревался вместо Нины предложить мне в жены свою дочь, вдову Ольгу.

- Я всецело в распоряжении господина генерала и без его согласия ничего не предприму, - сказал я, не желая медлить с ответом. - Я вручаю вам мою жизнь, мое настоящее и будущее.

Слова мои воодушевили консула.

- Посмотри, какой воспитанный, какой благородный человек! - сказал он, подозвав свою супругу Анну Семеновну. - Он вручает в наши руки свою судьбу и дает слово ничего не предпринимать без нашего согласия.

- Я первый желаю добра Нине, - продолжал я. - И никогда не позволю себе усеять шипами дорогу к ее счастью. Я не принадлежу к людям, которые позволяют себе тягаться с таким влиятельным государственным мужем, как Махмуд-хан. Я простой купец и не думаю, чтобы Махмуд-хан мог питать ко мне неприязнь, так как я очень тихий и миролюбивый человек. Думаю, что господин генерал и его семья знают отчасти мой характер. Если бы не милость, оказываемая мне господином генералом, я бы давно покинул эту страну. Я обещаю вам не предпринимать ничего против свободы действий Нины. Надо полагать, что поскольку я не препятствую этому браку, враждебность Махмуд-хана ко мне остынет.

- Он не причинит вам никакого вреда, - сказал консул, опуская руку мне на плечо. - Этого и мы не допустим. Что касается брака Нины с Махмуд-ханом, повторяю, этот брак политически необходим.

- Если Нина согласна на этот брак, я могу только поздравить ее.

- Я не могу согласиться с мнением генерала, - вмешалась в разговор супруга консула. - Пока Нина не убедится, что Абульгасан-бек действительно женится на другой, она никогда не согласится выйти за Махмуд-хана. Девичье сердце не считается с дипломатическими и политическими интересами, а исходит из своих желаний и чувств. Нина любит Абульгасан-бека и пока он не обручится с другой, она никогда не изменит своему чувству. Вот почему Абульгасан-бек должен жениться раньше, чем Нина выйдет замуж за Махмуд-хана.

- Не возражаю! - ответил консул.

Поднявшись и перейдя в залу, я не нашел там Нины: она пошла работать. В зале, кроме старшей дочери консула Ольги, никого не было. Она стояла у книжного шкафа и просматривала словари. Увидев меня, она оставила книги.

- Я никак не предполагала, что вы здесь! - воскликнула она. - Мне казалось, что вы ушли вместе с папой! Посмотрите, какие у нас чудесные книги! - Правда ли, что вы больше не хотите жениться на Нине? - продолжала она, когда подошел к ней. - Вы отказались от нее?

- Для того, чтобы жениться, недостаточно только мужского решения, а нужно еще желание женщины!

- Вовсе нет, возразила Ольга. - Мало, что я согласна выйти за кого-то. А если человек, за которого я хочу выйти, не согласен?

- Согласие должно быть обоюдным!

- Разве ваши чувства и желания не обоюдны?

- Об этом мы не думали. До сих пор мы с Ниной ни разу не заговаривали о браке.

- И прекрасно сделали, так как Нина не хочет выходить за вас. Она выходит за Махмуд-хана.

- Если это решено, надо поздравить ее!

В комнату вошли Анна Семеновна и Надежда и мы вместе вышли в сад. Ольга не отходила от меня. Она говорила о своих чувствах, убеждала меня в том, что Нина не способна создать семейную жизнь, что она "холодная, бесчувственная, неблагодарная" девушка, и что избавление от нее для меня счастье и т. д.

Как я ни искал предлога вырваться отсюда, чтобы наедине обдумать происшедшее, ничего не выходило.

- Мы посидим здесь, - обратилась Ольга к матери, когда мы дошли до расставленных вокруг бассейна плетеных стульев. Анна Семеновна и Надежда пошли по аллее, снова оставив нас одних. Мы сели.

В то время, как Ольга, срывая головки растущих вокруг бассейна белых нарциссов и пуская их по зеркальной глади воды, занимала меня, я старался разобраться в своих путаных мыслях. Но это было сверх моих сил. Мозг отказывался работать. Я забыл, кто я и что должен делать. Последние дни были заполнены женскими хитросплетениями; я запутался и застрял в сетях женских интриг. Особенно оскорбляла меня последняя авантюра консула и фальшивые излияния его дочери в любви ко мне. Они еще больше путали мои мысли.

Я думал о Нине, оказавшей огромные услуги иранской революции, всем сердцем отдавшейся мне, о Нине, над которой нависла большая опасность. Царский дипломат пытался сделать ее орудием своей политической игры и собирался продать ее такому низкому развратнику и пьянице, как Махмуд-хан.

Я думал и об американке. Я чувствовал ответственность за ее судьбу. Нужно было избавиться от нее и вместе с тем оградить ее честь от таких врагов, как генерал-губернатор, комендант Тавриза и от Уснии-ханум, Хошу-ханум, Салимы-ханум, Пэрирух, Шухшеньг, ежедневно продающихся десяткам лиц.

Я вспомнил и об Ираиде, которую пришлось подвергнуть заточению, чтобы не дать ей возможности разболтать похищенную у нас тайну.

Я думал о нашей единомышленнице Махру-ханум, которая спасла нас от огромной опасности и которую необходимо было вырвать из рук Сардар-Рашида.