Мамед Ордубади - Тавриз туманный

- Мне она ничего не говорила! Господину сардару великолепно известно, что наши отношения с Ираидой-ханум были натянутыми. В последнее время мы не встречались.

- Не может ли Нина-ханум сообщить что-либо по этому поводу?

- Я не встречаюсь и с Ниной Вам известно, что Махмуд-хан препятствует нашей жизни и старается жениться на ней, я же не горюю об этом. Если она хочет, пусть выходит за него, я ничего не имею против. Да и что я могу сделать?

Ответ мой развязал язык Сардар-Рашида.

- Сударь, клянусь вашей головой, если Нина-ханум выйдет за Махмуд-хана, это будет вашим счастьем. По правде говоря, эта нация не может отнестись к нам сердечно. Сама жизнь доказала это. Они и мусульманство принимают только для видимости и символ веры они произносили только напоказ. Я Ираиде-ханум разъяснил все вопросы нашей религии и специально для этого пригласил в дом ученую особу. Ираида совершала намаз, она знала и сифати-сельбия, и сифати-сибутийя, и исулидин, и фруиддин*, да что утомлять ваше внимание, словом, знала все. Однако я знал, что она не сумеет стать настоящей мусульманкой, ибо она не могла, как следует, произнести слова символа веры "эшедю энла илахэ-иллэллах". У нее при этом язык заплетался.

______________ * Заповеди, молитвы и т. д.

Я с трудом сдержал смех.

- О да! - подхватил я. - В этих словах заключено все. Почему-то и у Нины при их произношении заплетается язык, и она не может выговорить эти слова так, как мы

- Правильно, правильно! - протянув мне руку, сказал Сардар-Рашид. - Так оно и есть, и она приняла мусульманство не от чистого сердца. Такова была и ее сестра. Сударь, знайте, что шутить с религией ислама нельзя. Того, кто изменит ей, постигнет кара господня! По словам господина консула, Ираида перед уходом написала несколько неподобающих слов, и письмо это находится у вашей милости. Как бы то ни было, подобные письма могут запятнать честь и достоинство нашей фамилии.

- Оснований к беспокойству нет. Я сам отобрал письмо у Нины и сжег. Содержание письма известно лишь мне, Нине и господину консулу.

- Хвала вашему роду, вашей чести, вашему благородству, - сказал он, посветлев. - Я не сомневался в вас. И поэтому с того дня, как возник вопрос о Махмуд-хане, я пришел к другой мысли: если б ваша милость согласилась, вы вступили бы в нашу семью. Полагаю, что Махру-хануы ни в чем не уступит Нине; это красивая и порядочная женщина.

- Без сомнения! Об этом не может быть и речи. Но мы собирались иначе разрешить вопрос о Махру-ханум. В нее влюблен мой брат. Мне думается, что Махру-ханум не будет возражать против этого.

Сардар-Рашид призадумался. Видно было, что он не совсем доволен моими словами.

- И это своего рода счастье, - сказал он, деланно рассмеявшись. - Это опять-таки близость с вашей милостью. Если Махру согласится, какие могут быть возражения. Но я очень просил бы вас, чтобы никто не узнал об этом злосчастном письме. Иначе наша честь будет запятнана.

- Будьте спокойны! Даю слово!

В это время вошел Тутунчи-оглы. Я еще раз представил его Сардар-Рашиду.

- Мой брат! Это честный, порядочный и деловой молодой человек.

- Это-то нам и нужно! - сказал Сардар-Рашид.

Слова эти были как бы согласием сардара на брак Махру.

Разговор был окончен. Вместе с Сардар-Рашидом мы пошли к столу. Во время ужина Сардар-Рашид окончательно сдался в вопросе Махру. Он весьма сердечно беседовал с Тутунчи-оглы.

- Чем занимается господин? - обратился он ко мне.

- Имущество наше нераздельно, и он занят коммерцией.

Эти слова еще раз подкрепили согласие сардара. Мое обещание Махру вырвать ее из рук Сардара-Рашида было близко к осуществлению.

В половине первого ночи, распрощавшись, сардар уехал.

* * *

Я был болен. Сидя у моей кровати, Гасан-ага рассказывал о порученном ему деле.

По его рассказу, в последующем дополненному мисс Ганной, авантюра, сплетенная вокруг нее, закончилась следующим образом.

Мисс Ганна, вернувшись с работы в половине четвертого, по обыкновению ждала Шумшад-ханум. Шумшад-ханум явилась к пяти часам, и они пообедали вдвоем.

- Отправимся сейчас или прежде отдохнем? - спросила ее мисс Ганна после того, как со стола было убрано.

- Нет, мы слишком бросаемся в глаза. Мы должны пойти в такое время, когда нас никто не может заметить на улицах. Не дай бог, чтобы папа, мама или Рафи-заде узнали, что я пошла к гадалке. Сначала мы немножко отдохнем. Самое лучшее, если мы пойдем вечером, часам к восьми. Там мы не задержимся. К девяти мы вернемся домой!

Обе они легли отдохнуть. В восемь часов вечера они проснулись и выпили чаю.

Шумшад-ханум не торопилась. Стоя перед зеркалом, она надевала свои драгоценности. Мисс Ганна во всем подражала ей. Она сложила и завязала в салфетку все свои драгоценности, чтобы захватить их с собой.

При выходе мисс Ганна предупредила служанку, что она несет в консульство сдать свои ценности на хранение, и в случае моего прихода предупредить, что к десяти часам она будет дома.

Ровно без двадцати пяти минут десять они вступили в Гарачи-мэхлэ. Они постучали в дверь одной из самых известных в Тавризе гадалок Таджи-кызы-Зулейхи.

Немного погодя высокая смуглая женщина отперла дверь и впустила их. Пройдя через низенькую полутемную переднюю, они вошли в довольно большую комнату. Хотя комната и была характерна для гадалок, но в глаза бросалась роскошь.

- Присядьте, да перейдут ваши недуги на недругов, - заговорила женщина, впуская их в комнату. - Добро пожаловать, выскажите свое горе. Коль у вас враг - уничтожу, коль потеря - разыщу, о находящихся в пути - расскажу, злословит кто за вашей спиной - язык укорочу, если покинул любимый - ворочу, во всем пособлю, все напасти отведу, путь к счастью укажу, все расскажу... Все могу, все знаю, лишь мертвых не воскрешаю.

Шумшад-ханум и мисс Ганна уселись на мягких тюфяках, и Шумшад-ханум начала:

- Послушай, Зулейха-хала*, все наши надежды на бога - в небесах, а на земле - на тебя. У обеих у нас горе. В надежде на тебя мы пришли сюда, ты должна вернуть нам счастье.

______________ * Тетушка Зулейха.

В это время в дверь постучали и в комнату вошла Сэлима.

Ничто не вызывало подозрений мисс Ганны. Она внимательно прислушивалась к словам Зулейхи и, когда чего-нибудь не понимала, обращалась к Шумшад-ханум.

Таджи-кызы-Зулейха решила погадать раньше Шумшад-ханум. Шумшад-ханум разложила перед собой все свои драгоценности и не сводила глаз с губ Зулейхи.

- На тебе не должно остаться ни единой ценности! - властно сказала Таджи-кызы-Зулейха.

Шумшад-ханум вынула из ушей сережки, сняла с рук браслеты, кольца, расстегнула колье и положила все это перед собою на пол.

Мисс Ганна, подражая ей, также начала снимать с себя драгоценности и украшения и положила их рядом с принесенными.