Мамед Ордубади - Тавриз туманный

Консул слушал меня очень внимательно. По его лицу было видно, что мои слова пришлись ему по вкусу, отвечали его намерениям. Он повернулся к губернатору:

- Мысли, высказанные господином Абульгасан-беком, вполне совпадают, по-моему, с благими намерениями вашего превосходительства. Было бы очень хорошо, если бы наш уважаемый хозяин участвовал и в других мероприятиях, проводимых вами.

Гаджи-Самед-хан, не зная, что ответить на это, нерешительно заерзал на месте, оглядываясь по сторонам, и, наконец, сказал:

- Я не сомневаюсь в положительных качествах господина Абульгасан-бека. Он человек толковый, энергичный и, если господин консул на этом настаивает и господин Абульгасан-бек не возражает, я от всей души приветствовал бы, чтобы он участвовал в осуществлении наших благих намерений.

От радости я растерялся, не знал, что делать и что говорить. Еще бы! Они собирались посвятить меня в свои тайны. С почтением склонив голову, я ответил:

- Сочту за величайшую честь и счастье в точности выполнить все то, что мне поручают господин консул и его превосходительство. Я очень хорошо понимаю, что и господин консул и его превосходительство Гаджи-Самед-хан всемерно содействуют процветанию иранского народа, стремятся к его подлинному благоденствию.

В ответ на мои слова Гаджи-Самед-хан решил немного приоткрыть свои карты. Подумав, он начал, поглаживая свои длинные усы:

- Господину Абульгасан-беку небезызвестно, что революция и порожденный ею хаос совершенно подорвали нравственные устои народов Ирана. Чем дальше, тем больше попираются религия, вера, не исполняются обряды, нарушаются наши славные традиции. Наполовину сократилось количество паломников в Мекку, Медину, Мешхед, Кербалу. Народ раскололся на секты. Появились какие-то бабтисты, дехри, суфисты, бехаисты, чего доброго, скоро объявятся еще демократы и социалисты. Нам необходимо любыми способами выжечь из сознания людей всю эту ересь, заставить их соблюдать священные правила шариата. Мы должны укрепить веру. Господин Абульгасан-бек, вероятно, понимает, что эта революция, это сумасбродство не что иное как следствие вероотступничества, сотрясение основ, на которых зиждется мир. Поэтому-то так нужно опять разжечь религиозные чувства народа. Надо почаще устраивать такие траурные собрания, отправлять паломников в святые места. Только так мы сможем вернуть наш народ на путь истинный. Господин консул со мной согласен. Первым долгом надо усилить религиозную пропаганду в Тавризе, богато украсить мечети, это привлечет туда правоверных. Я решил - и клянусь, я добьюсь этого - во что бы то ни стало выбить из голов иранцев всякое вольнодумие, это порождение революции. Если сейчас мы не сделаем этого, через несколько лет от исламской веры не останется и следа, и ответственность ляжет на наши плечи. Пока не поздно, народ надо перевоспитать. Эта миссия, несомненно, не из легких. С такой задачей могут справиться не один, не два человека, необходима крепкая партия, вокруг которой объединятся все достойные, честные мусульмане. Чтобы организовать такую партию, нужны влиятельные, умеющие люди, это будет залогом ее успеха. Участие господина Абульгасан-бека будет иметь огромное значение.

Закончив излагать свой план, Гаджи-Самед-хан умолк, ожидая моего ответа. Чтобы выведать у него все до конца, я сказал:

- Я против организации партии...

Он прервал меня:

- Нет, нет, сударь, не беспокойтесь, с политикой эта партия не будет иметь ничего общего. Организовать такую партию - это моя идея. Она будет сугубо религиозной, не имеющей ничего общего с мирскими делами. Она направит свою деятельность на то, чтобы как можно скорее появился Гаим-Мохаммед*, да будет ему наш салам! Я даже придумал для нее название, в точности соответствующее ее цели. Мы назовем ее "Интизариюн", то есть партия страстно ждущих явления Гаим-Мохаммеда.

______________ * Гаим-Мохаммед - двенадцатый имам, якобы здравствующий до сих пор в изгнании. По религии, он должен когда-нибудь явиться. Соответствует мессии в христианской религии.

- Какова же будет программа этой партии? - спросил я.

- Она будет стремиться к расцвету исламской религии.

- Это, я бы сказал, священное мероприятие, - согласился я. - Но не знаю, удастся ли претворить его в жизнь? Как отнесется к этому народ, потерявший уважение к религии? Результаты мне кажутся сомнительными.

- Не тревожьтесь, - успокоил меня Гаджи-Самед-хан. - Желающих вступить в нашу партию будет много, и если мы окажем ей моральную и материальную поддержку, цель будет достигнута. С божьей помощью, когда партия будет организована, вы убедитесь в справедливости моих слов.

- Лично я готов оказать этому святому делу любую помощь. Я могу выделить тысячу туманов ежемесячно. Обещаю склонить к этому и многих моих друзей, они охотно последуют моему примеру.

Консул был очень доволен моим обещанием и обещал мне милость Николая II.

Мы договорились, что завтра же я пойду к Гаджи-Самед-хану, и мы подробно обсудим план создания этой партии.

СПЕЦИАЛЬНОЕ СОВЕЩАНИЕ

По всему Тавризу реакционеры создавали многочисленные религиозные общества, организовывали траурные собрания. Как выяснилось, эта деятельность Гаджи-Самед-хана направлялась английским консулом и имела своей целью отвлечь народные массы от революционной борьбы. Рабочие и демократическая интеллигенция Тавриза были озадачены. Необходимо было раскрыть перед ними сущность этой политики. Демократическая партия считала необходимым созвать экстренное совещание. Но в сложившейся обстановке это было очень трудно и даже рискованно. Удобным местом для такого собрания были траурные вечера в память имама Гусейна в доме Мешади-Кязим-аги.

На этом совещании партия должна была наметить план действий в соответствии с последними событиями, обсудить свое отношение к вновь создаваемой религиозной организации и ее программе.

По сведениям, полученным нами из достоверных источников, религиозная партия "Интизариюн", помимо разжигания религиозных страстей, суеверия и фанатизма, преследовала и политические цели. Английский консул в Тавризе организовывал за свой счет одну за другой группы паломников в Кербалу, включая в каждую своих агентов.

Движение Саттар-хана ясно показало англичанам и их иранским прислужникам, что революционное сознание азербайджанского народа достаточно созрело. Они не могли забыть, что более полусотни женщин-революционерок дрались и погибли на баррикадах, отстаивая свободу и независимость своей родины. Поэтому реакционное духовенство устраивало специальные траурные собрания для женщин, стараясь отвлечь их от борьбы.

Дома терпимости, закрытые при Саттар-хане, теперь при поддержке англичан возобновили свою деятельность. Мавзолеям и храмам отпускались большие средства для религиозной пропаганды. По приказу Гаджи-Самед-хана из Саингалы, Тикантапы и Кюльджатапы в город сгоняли ворожей, цыган. Целью всех этих мероприятий было держать народ в темноте, не давать ему возможности бороться за свои права.