Мамед Ордубади - Тавриз туманный

Самым отвратительным было то, что марсияханами на женских траурных собраниях были в подавляющем большинстве цыганки и бывшие проститутки, состарившиеся в притонах. Раньше они зарабатывали, торгуя собой и вербуя молодых девушек, теперь, замаливая прошлые грехи читали марсии. Наиболее известными среди них были Тахналы-Касум-кызы, Паянлы-Мешади-Сакина и другие.

Прежде всего, необходимо было разоблачить в глазах простых людей этих развратниц. С этой целью мы расклеили на стенах домов обращение к населению Тавриза, в котором писали:

"Граждане Тавриза! Для спасения ваших жен и дочерей от притонов, где их заставляли вступать в сийга, для того чтобы избавить их от посещений мавзолеев и святых мест, чтобы приобщить их к культуре, мы открыли кинотеатры. Мы хотели, чтобы и ниши женщины, подобно представительницам других народов, увидели мир, увидели жизнь. Мы сделали лишь первый шаг, но Гаджи-Самед-хан Шулжауддовле сразу же преградил нам путь. Театры он заменил траурными собраниями для женщин. Да это и понятно. В расчеты его хозяина царского правительства, не входит просвещение женщин, их участие в революционном движении, их борьба за свою свободу. Пусть лучше, как и прежде, прячутся на задворках, пусть на веки вечные погрязнут в суеверии, фанатизме, невежестве.

Граждане! Знаете ли вы, кто читает мярсии вашим женим? Кто они? Вот их список: Тейба Алякчи-кызы, Тахнали Касум-кызы, дочь продавца веников Дильдар, Паянлы-Мешади-Сакина, Кербалай-Зейнаб и другие, подобные им. Кто же из вас их не знает? И вот кто воспитывает наших жен и дочерей!

Тавризцы! Стыдитесь! Остерегайтесь проклятий грядущих поколений! Не слушайте святош, продающихся в своих выгодах любому правительству!"

Обращение возымело свое действие. Женшин-марсияхан стало значительно меньше, места траурных собраний пустовали. Но нельзя было успокаиваться на этом. Необходимо было продолжать борьбу. Подпольный комитет поручил дальнейшее разоблачение религиозной пропаганды Багиру Гаджи-оглы, Гаджи-Аге Авез-оглы, Явару Халил-оглы, Алекперу Кязим-оглы.

Сумерки сгущались. Только что закончились траурные собрания. Женщины группами расходились по домам, обмениваясь впечатлениями. Тут и там можно было услышать:

- Молла Салма единственная в Тавризе.

- Да, да. Я много раз слышала эту трагическую историю, но никто не мог взволновать меня так, как она. У меня слезы лились ручьем.

- Уметь читать марсию - великое дело.

- Таких, как молла Салма, немного.

- Я ей обещала шелковый платок с золотой каймой. Живы будем, завтра услышим, как она будет петь о свадьбе Фатимейиз-Захры.

- А по-моему, Кербалай-Зейнаб читает не хуже. Ничье пение не вызывает у меня слезы, только ее.

- А что ты скажешь о молле Саба?

- И она неплоха. Но ее конек женитьба святого Касима.

Совсем стемнело. Женщины сбросили с лиц покрывала, все равно никто их теперь не сможет разглядеть. Чуть поодаль собрались кучками мужчины. Не спуская глаз с проходивших мимо женщин, они перебрасывались репликами.

- Вон там жена Гаджи-Мохаммед-аги Гевгани, - говорил один. - Такой старик, а жена в самом соку. Жаль только, слишком застенчива. У входа я с ней два раза поздоровался, а она даже не улыбнулась.

- А вот жена Мешади-Аббас-аги Кисачи, - перебил другой. - Посмотрим, что сделает молла Садыг... Обещал устроить сийга с ней в ближайшие дни. Пожелайте мне удачи.

- Сестра Салман-хана, Зулейха, негодница такая, исчезла, как невидимка. Дала слово, что приведет ее к себе и меня позовет.

- Э-э, ее тебе больше не видать. Пиши пропало...

- Почему?

- Разве ты не слыхал о том, что случилось с Кязимом-Даватгяр-оглы и Салах-Сулейманом?

- Нет, а что?

- Как же ты не знаешь? Обоим отрезали усы и чубы.

- Кто же это? Вот храбрецы!

- Таджи-кызы тоже остригли косы.

- А молла Курбан, заключавший в притонах сийга, что с ним?

- Ему сбрили бороду и усы, переодели в платье Таджи-кызы и привязали к дереву.

- Да неужели?

- Клянусь твоим здоровьем, я видел все собственными глазами. И не я один. Чуть не половина Тавриза сбежалась поглазеть на это любопытное зрелище.

- Говорят, Кязим-Даватгяр-оглы и Салах-Сулейман сбежали в Тегеран.

- Еще бы! Не пережить им такого позора.

- Слава богу, наконец-то избавились от этих негодяев.

Из переулка показались две женщины, до бровей закутанные в черные покрывала, и приблизились к небольшой группе мусульманок, которые только что вышли из дома моллы Селмы. Багир-Гаджи-оглы и Гаджи-ага Авез-оглы, до сих пор стоявшие в стороне, словно дожидаясь этих двух незнакомок, тоже подошли. Несколько минут они прислушивались к завязавшемуся разговору. Вдруг, сорвав с одной из них чадру, Багир-Гаджи-оглы громко закричал:

- Ах ты, негодяй такой! Сукин сын! Обнаглел до того, что, переодевшись в женское платье, выслеживаешь чужих жен! Мусульмане, посмотрите, это все проделки Селмы-Гарачи-кызы. Это она дает им одежду, наживается на нашем позоре.

Тем временем чадра была сорвана и со второй незнакомки. Это тоже оказался мужчина. Оба поспешили скрыться. Багир-Гаджи-оглы и Гаджи ага Авез-оглы бросились за ними, будто хотели задержать их. На улице поднялся невообразимый шум. Обозленные женщины кидали камни в окна моллы Селмы.

Весть об этом происшествии с быстротой молнии облетела весь город. Возмущенные мусульмане разоряли дома, где устраивались траурные собрания. Тут и там раздавались гневные возгласы:

- Бейте распутных цыганок!

- Смерть всем, кто превращает траурные собрания в память имама Гусейна в дома терпимости!

Суматоха продолжалась два дня. На улицах ловили цыганок, брили им головы, сажали на ослов лицом к хвосту и возили по базарам и площадям. По дороге их осыпали ругательствами, забрасывали камнями.

Чтобы успокоить народ, губернатор выслал из Тавриза несколько цыганок, содержательниц притонов.

Постепенно все затихло. Траурных собраний больше не было. Разработанный с такой тщательностью царским консулом и его прислужником Гаджи-Самед-ханом план провалился. Но организованная ими партия "Интизариюн" продолжала свою гнусную деятельность.

Почти ежедневно в Кербалу отправлялись караваны паломников, снаряженные царским консулом. В большинстве это были шпионы губернатора.

Однако, кроме них, на поклонение гробнице имама потянулись сотни верующих. Среди них было множество бедняков. Продавая свое жалкое имущество, отнимая у семей последние гроши, они собирались в путь. Оборванные, голодные, брели они по дорогам.

Видя, какой размах приобретает паломничество к святым местам и как губительно отражается оно на без того разоренном народе, революционный комитет выпустил воззвание:

"Граждане Тавриза!

Никогда не забудется героизм, проявленный лучшими сынами нашего народа в боях революции. Азербайджанцы всегда шли и будут идти в авангарде. Никто и ничто не в состоянии уничтожить ваши революционные традиции, сломить ваш боевой дух.