Мамед Ордубади - Тавриз туманный

- Большое спасибо! - растроганно поблагодарил я. - Мы хотим дать тебе поручение. Товарищи решили попросить тебя выехать в Савудж-булаг, чтобы ты ежедневно мог сообщать, что там происходит. Поедешь не один, нужно подобрать еще человек восемь. Сведения будешь посылать через наших людей, посторонним ничего не поручай. Кроме того, ты должен вести пропаганду среди муджахидов. Им надо разъяснить, что тавризские революционеры в этом движении не участвуют, ибо оно противоречит интересам народа. Гаджи-Мирза-ага Биллури и Кербалай-Гусейн действуют против воли и решений партии. Необходимо, чтобы все муджахиды, прибывшие из Стамбула, поняли, что движение это, в котором они слепо участвуют, ведется в интересах Турции и Германии и направлено против России. Уверения их руководителей, что они идут освобождать Тавриз, лживы, этот поход принесет новые страдания азербайджанскому народу. Отряды, сформированные Мирза-агой из всякого сброда, разграбят и опустошат Тавриз. Мы предвидим такую возможность, и поэтому вооружили всех, способных сражаться, чтобы не быть застигнутыми врасплох. Тем, кто захочет перейти на нашу сторону, выдай по десять туманов, а список их пришли нам.

Мешади-Кязим-ага выдал Тутунчи-оглы деньги, и тот ушел подбирать себе спутников. В шесть часов утра они должны были выехать из Тавриза.

* * *

Часа в три вернулся Гасан-ага. Он рассказал много интересного. Оказалось, что раньше всех покинул город губернатор. Неизвестно, переселился ли он в Баба-баг или в Нематабад. Почти всех слуг и нукеров он оставил здесь, взяв с собой лишь несколько человек.

- А сестру он тоже увез?

- Я ее не видел, а спросить было не у кого.

Не успел Гасан-ага умолкнуть, как послышался стук в наружную дверь. Через несколько минут вошел слуга и доложил о приходе Махру-ханум. Я никак не мог поверить, что в такую тревожную ночь она решилась выйти из дому. Поэтому как только она переступила порог, я спросил:

- Как вы не побоялись так поздно идти одна по улице?

- Оставаться дома еще опаснее, - ответила она дрожащим голосом. Сардар-Рашид уехал. По-моему, он сделал это не со страху. Он задумал что-то неладное. Он долго уговаривал меня, умоляя ехать с ним. В конце концов он направил на меня дуло револьвера. Но я не поддалась ни уговорам, ни угрозам. А оставаться дома тоже рискованно. Там такая неразбериха! От его ардебильских нукеров покоя нет, они такие же наглецы, как и их хозяин. Для них что мать, что сестра, что гулящая девка - все равно. Поэтому я решила бежать к вам.

Немного успокоившись, она показала мне копию телеграммы, которую Сардар-Рашид перед самым отъездом послал в Тегеран.

"Гаджи-Самед-хан въехал в Тавриз. В городе начались волнения и эксцессы. Вынужден уехать. Подробности сообщу дополнительно".

В течение трех дней велись переговоры между Тегераном и Тавризом. Садр-азам Мустафил-Мамалик и министр иностранных дел Ирана заявили императорскому послу в Тегеране Эттеру протест против возвращения Гаджи-Самед-хана и действий наместника Кавказа, квалифицируя их как прямое вмешательство во внутренние дела Ирана. Министр иностранных дел России Сазонов вынужден был ответить, что приезд Гаджи-Самед-хана в Тавриз ничего общего с внутренними делами не имеет, что он вернулся в качестве царского офицера и будет направлен на турецкий фронт. Одновременно он предложил русскому консулу в Тавризе немедленно направить Гаджи-Самед-хана в район военных действий для того, чтобы он, возглавив русские воинские части, выбил турок из Савудж-булага.

Для исполнения этого приказа Гаджи-Самед-хан выехал в Марагу. Ему было ясно, что выбить турок с занятых ими позиций с имеющимися в его распоряжении русскими войсками невозможно. Надо было привлечь на помощь местных ханов и беков. И он послал к ним гонцов, требуя, чтобы в недельный срок они прибыли в Марагу с вооруженными отрядами.

Отъезд Гаджи-Самед-хана немного разрядил обстановку в Тавризе, но этого было недостаточно. Нужно было установить в городе полный порядок, чтобы обеспечить войскам прочный тыл. Исходя из этих соображений, консул обратился к Сардар-Рашиду с письмом:

"Для исполнения возложенных на него обязанностей Гаджи-Самед-хан выехал в Марагу. Вашему превосходительству надлежит вернуться в Тавриз и продолжать управлять страной. Вам необходимо обратиться к тем, кто поддавшись ложной тревоге, опасаясь мести Гаджи-Самед-хана, покинул город. Ваши заверения несомненно успокоят всех паникеров, они вернутся домой, и в Тавризе будет восстановлен порядок. Ваше превосходительство должен убедить тавризцев, что царское правительство вовсе не стремится вмешиваться во внутренние дела Ирана. Наша цель - защищать суверенитет и независимость иранского государства, охранять честь и имущество граждан".

Сардар-Рашид не замедлил откликнуться на это приглашение.

ПЛАН ОБОРОНЫ

Через несколько дней после описанных событий мы созвали общее собрание. Необходимо было выработать план обороны, если турки подойдут к городу, и организовать вооруженные отряды. Эти вопросы мы обсуждали уже несколько раз, но никак не могли прийти к соглашению. Многие члены партии считали, что нет необходимости в организации оборонительных отрядов, даже говорили, что и на этом собрании мы ничего не решим.

Совещание открыл я. Прежде, чем говорить о том, для чего мы собрали почти всех членов тавризской организации, я проанализировал последние события, разыгравшиеся в Азербайджане. Когда я коснулся предательской политики Сардар-Рашида, со всех сторон посыпались реплики:

- Выдумки!

- Нет никаких оснований говорить так!

- Это так же далеко от истины, как небо от земли!

- Провокация!

- Злопыхательство!

- Клевета!

Я хладнокровно выслушал все эти выкрики, и когда стало тихо, продолжал:

- Дорогие товарищи! Вот уже семь лет я работаю с вами. Кто-нибудь из вас может указать хотя бы на один конкретный случай, когда я наговаривал на кого-нибудь или, как здесь говорили, занимался клеветой? Не стесняйтесь, изобличите меня, если вы что-либо знаете. Говорите! Я жду. Все заговорили разом:

- Нет, ничего подобного мы о тебе не слыхали!

- Надеюсь, не услышите и в дальнейшем. Теперь прошу внимания. Все, что я сказал о Сардар-Рашиде, я могу подтвердить документами, которыми мы располагаем. Вот, пожалуйста! - с этими словами я вынул из портфеля несколько писем. - Это письмо адресовано германскому консулу, это русскому, а вот еще одно, оно написано Гаджи-Мирза-аге Биллури. Разрешите зачитать их.

Все молчали.

- Вот вам подлинное лицо этого "отважного сына Ирана", которого вы так величаете! Полюбуйтесь! - закончил я.

Все, кто высказывался против предложений Революционного комитета, вынуждены были замолчать. Собрание утвердило, наконец, план обороны Тавриза.