Павлюченков Алексеевич - «Орден меченосцев». Партия и власть после революции 1917-1929 гг.

Наряду с террсборами проблема утряски отношений парткомов и политорганов усугубилась по поводу вопроса о созыве 3-го Совещания политработников Красной армии и флота. В августе, когда все это началось, Реввоенсовет решил ответить встречной атакой на наступление аппарата Цека и попытался мобилизовать свои собственные силы в виде представительной армейской конференции. Но проблема заключалась в том, что сделать это без санкции того же ЦК было невозможно. Политуправление обратилось в Секретариат за разрешением по проведению совещания. Секретариат дал добро, однако постановил создать комиссию по руководству совещанием в составе Троцкого, Рудзутака, Кагановича, Бубнова и Антонова-Овсеенко. Таким образом счет представителей в комиссии получился 3:2 в пользу ЦК [638].

В ПУРе оказались совсем не рады созданию этой комиссии, как и непосредственному интересу, который ЦК проявил к созыву совещания. Секретариат выхватил инициативу у Политуправления и повел дело к тому, чтобы обеспечить свое влиятельное представительство на пленарных и секционных заседаниях совещания политработников. Антонов-Овсеенко пытался уклоняться от сотрудничества с ЦК, но это было безнадежно. Его вытащили из Кисловодска, где он отдыхал, заставили готовить совещание и идти на уступки. Закулисная борьба за сценарий совещания привела к тому, что сроки созыва совещания неоднократно переносились. ПУР решил дать бой после пленума ЦК-ЦКК, к которому сам Троцкий готовил свое политическое заявление против Секретариата ЦК [639].

Армейские политработники попали в сложное положение. С одной стороны, они были не прочь оградить себя от произвола партаппарата и максимально ослабить номенклатурную узду, которая готовилась для них в Цека. Вместе с тем никто в Красной армии не желал нового издания исторического «приказа № 1», разложившего воинскую дисциплину и развалившего старую армию. Поэтому представителям аппарата ЦК на совещании, состоявшемся в конце октября, удалось ослабить армейский сепаратизм делегатов и не допустить образования открытой фронды партийной власти. Заседания совещания проходили на территории Агитпропа ЦК — в Наркомпросе, печатные материалы подвергались цензуре, сомнительные пункты принятых резолюций игнорировались и, в конечном счете, приверженцам Троцкого не удалось пошатнуть позиции ЦК РКП(б) в кадровой политике военведа.

Но до полного политического контроля Цека партии над армией было еще далеко. Политорганы армии, ПУР, московский ПУОкр в лице большинства своих представителей, выступавших в различных воинских ячейках, организованно поддерживали оппозицию и превратились в ее координирующий центр. Разговоры оппозиции о выборности политического состава в армии перебрасывались в красноармейскую массу и вели к смущению умов, что подтвердила дискуссия в гарнизоне Москвы. Лейтмотивом выступлений оппозиции в частях и военвузах стал призыв к тому, чтобы уберечь от травли тов. Троцкого [640].

В декабре 1923 года армейцы еще могли выносить такие независимые резолюции, как, например, принятая парторганизацией отдельной эскадры танков (1-й и 2-й легких флотилий и 1-й тяжелой флотилии), 2-го кавалерийского автоброневого дивизиона, 1-го опытного показательного автобронедивизиона, бронепоезда № 23 и звукометрического отряда: «Приветствовать резолюцию Политбюро ЦК и Президиума ЦКК и считать необходимым неурезанное и решительное ее проведение в жизнь. Считать недопустимым, как фракции и группировки в рядах РКП, так и использование руководящими парторганами под флагом единства партии постановления о запрещении фракций в целях сведения на нет внутрипартийной демократии… Собрание отмечает, что в настоящее время партаппарат действительно стремится ограничить свободу дискуссии и урезать рамки возвещенного в резолюции ЦК нового курса» [641]. Все эти технари, армейская элита, допускавшие столь резкие и откровенные выпады против партаппарата, впоследствии сделают карьеру в армии и в 30-х годах станут видными командирами. Отсюда становятся намного понятнее мотивы Сталина по чистке командного состава Красной армии накануне войны.

Верхом бесцеремонности военных в отношении партийных стала резолюция по вопросу о внутрипартийной демократии, принятая на собрании ячейки РКП(б) штаба политуправления МВО, штаба МВО, штаба ЧОН МВО и управления военных сообщений МВО от 14 декабря 1923 года. Прямым военным слогом резолюция говорит, что собрание в основном принимает резолюцию ЦК и ЦКК и считает, «что политика партаппарата до сего времени была неправильной и что дальнейшее продолжение прежней внутрипартийной линии грозит партии тягчайшими последствиями, вплоть до разложения». «Собрание считает, что опасность для проведения нового курса внутрипартийной линии заключает в себе обюрократившийся и закостеневший партийный аппарат, являющийся значительной консервативной силой, тормозящей дальнейшее развитие партии».

Коммунисты штаба МВО полагали необходимым немедленно упразднить назначенство как систему; принять за правило выборность партийных органов и ответственных работников аппарата; провести перевыборы всех парторганов, которые ранее были назначены. «Ячейка полагает, что намеченная на середину января Всероссийская партконференция, которая будет главным образом составлена из партработников, активно проводивших антидемократическую политику внутри партии, не может считаться вполне компетентной в разрешении вопросов осуществления принципов рабочей демократии». Собрание высказалось категорически против тенденциозного освещения дискуссии в печати, где помещаются исключительно материалы, выражающие точку зрения аппарата, и происходит шельмование сторонников иной точки зрения. Интересно, что среди прочих пунктов постановления военных партийцев звучало требование «прекратить в дальнейшем переименования чего бы то ни было (городов, улиц, казарм и т. д.) именами живых партийных работников. Провести чистку рядов партии по типу чистки 1921 года, беспощадно исключая всех злоупотребляющих доверием партии [642].

Политруководство РВСР искало социальную базу для Троцкого, но не находилось даже прочной ведомственной платформы — идея с совещанием политработников в целом провалилась. Тогда в декабре начпуром Антоновым-Овсеенко была предпринята последняя попытка создать организационную основу оппозиции против Цека. Поскольку в ходе дискуссии выяснилось, что идеи оппозиции находят больше всего понимания в вузовской среде, то в ПУРе было решено сконцентрировать усилия именно здесь.

21 декабря Политуправление издало приказ о назначении на 1 февраля 1924 года в Москве конференции ячеек РКП(б) военных академий, высших школ ГУВУЗа и Главвоздухфлота. В порядке дня конференции — вопрос о партработе [643]. Приказ был разослан в 58 экземплярах исключительно по военным адресам и ни одного в ЦК партии. Дальше Антонов-Овсеенко 24 декабря, опять же без согласования с Цека, издал циркуляр № 200 о применении принципов внутрипартийной демократии в Красной армии. Оба этих факта позже, по определению Оргбюро, явились выражением «грубого нарушения» основ взаимоотношений ЦК с ПУРом, работающим на правах отдела ЦК.