Павлюченков Алексеевич - «Орден меченосцев». Партия и власть после революции 1917-1929 гг.

Но история для непосвященных в ее секреты целиком состоит из видимых парадоксов. Следующий из них заключался в том, что, согласно утвержденной инструкции по призыву, все кандидатуры желающих вступить в партию должны были обсуждаться на общих собраниях рабочих предприятий. Для нас уже понятен этот отнюдь не партийный, а универсальный, всенародный принцип формирования партии.

Где предпочтение, там и потребление. Партийное руководство было вынуждено отойти от пустой демагогии и проповеди бескорыстного служения партии и идеалам коммунизма. Когда рабочий 1923―1924 годов вступал в партию, то был уверен, что уже не попадет в число безработных. Его не сократят, его детей будут учить, получатся льготы на оплату жилья и т. п. Словом, появятся маленькие, но важные в быту привилегии.

Антитроцкистская направленность призыва понятна. Сталинскому руководству было практически важно, чтобы классовые антибюрократические установки партийных новобранцев трансформировались в антитроцкистское настроение. Для этого следовало приложить усилия, поскольку из Москвы до самых окраин невооруженным глазом была видна крайне низкая политическая и элементарная грамотность рабочих из массового ленинского призыва. Всю весну 1924 года аппарат Цека поглощали мелочи технологии обработки призванной массы, в частности вопрос о ликвидации политнеграмотности новоиспеченных партийцев. Согласно особому постановлению принимаемых снабжали специальной библиотечкой в качестве подарка от РКП(б). Библиотечка включала брошюры Зиновьева «История партии», Каменева «Ленин и РКП», Ярославского «О ленинизме» и т. п. Бухарину было поручено специально написать книжечку о программе партии применительно к текущему моменту. Себестоимость одной библиотечки «ленинизма» антитроцкистского разлива выходила в рубль на новые деньги, следовательно, партийные расходы по этой статье составили 100 тысяч рублей. В марте Цека отправил на места более сотни товарищей из партшкол, совшкол, наркоматов и профсоюзов на срок от 2-х месяцев до года для партвоспитательной работы в связи с ленинским призывом. В конце марта при ЦК состоялось совещание из представителей 25 крупнейших пролетарских центров по вопросу о приеме рабочих «от станка» в партию.

Троцкий до поры с присущей ему надменностью наблюдал всю эту суету, направленную против него лично, но потом забеспокоился и сам стал разъезжать по рабочим регионам и тоже по-своему агитировать в партию. Людям еще было не видно, что содержание его популярной оболочки уже давно и непоправимо источил аппаратный червь, блестящий имидж еще не потускнел. Троцкий был непревзойденным оратором массовых аудиторий, в гражданскую он умел словом останавливать бегущие с позиций части, и после него люди шли в партию, шли в массовом порядке, как это было в Донбассе. Но здесь призванных воодушевляло другое настроение, поскольку Иоанном Крестителем был Троцкий, а не Зиновьев.

Партии удалось добиться количественного успеха призыва, рабочие охотно шли в партию, так, важная тульская парторганизация увеличилась в 2¼ раза [673]. Каганович писал, что до ленинского призыва в партии насчитывалось 170―180 тысяч рабочих, но не все из них настоящие. Около 120 тысяч уже очень далеко удалились «от станка» и работали в учреждениях. После ленинского призыва настоящих рабочих «у станка» стало 150 тысяч. Однако Каганович указывал на опасность: «Если мы эти 150 тысяч своевременно не обработаем, не поставим правильной организационной и воспитательной работы, то может получиться обратный результат» [674].

Качество новоиспеченных членов партии было не то. Например, секретарь ячейки «Трехгорной мануфактуры» высказал мнение, что возможно не следует по особо важным решениям ячейки информировать контингент «ленинцев», которые могут такие решения делать достоянием беспартийных. На Трехгорке имелся случай, когда «ленинцы» вместе с беспартийными подали в завком петицию об отмене одного постановления ячейки [675].

Много позже в августе 1927 года, когда Оргбюро обсуждало вопрос о регулировании состава ВКП(б) в связи с итогами партпереписи, вскрылись особенности приема в партию во время ленинского призыва. Ради цифры на местах производился механический перевод в партию из комсомольских ячеек; прием коллективным порядком, группами по 20―30 человек. Практиковался прием в партию рабочих, не спрашивая их желания, а просто путем записи тех, кто из любопытства или по недоразумению зашел на огонек открытого партсобрания. Когда миновала угроза быть сокращенными, записанные подобным образом стали покидать партию [676].

Надолго возникла серьезная проблема ассимиляции «ленинцев», как их называли, в партийные ряды. Повсеместно отмечалось, что «ленинцы» стали больной проблемой для парткомов: вначале напринимали, затем стали изучать, что же это такое, ленинский призыв. Выписка из доклада костромского губкома характеризует ситуацию в целом по стране. Костромичи сетовали, что в партию пришел «совершенно сырой материал». Помимо стопроцентной вопиющей политической неграмотности, многие были связаны с религией, в домах у 36 % «ленинцев» обнаружены иконы. «Ленинский набор почти ничем не отличается от беспартийных», однако, тяга к знаниям и работе у «ленинцев» огромная, с некоторым оптимизмом констатировал доклад [677]. По постановлению пленума ЦК от 2 июня 1924 года была организована ударная комиссия ЦК по воспитанию ленинского призыва под председательством Кагановича.

После дискуссии с Троцким, которая вскрыла устойчивую бюрократическую оппозицию партийному центру, Секретариат ЦК задумал не только изменить состав партии за счет ленинского призыва, но поставил перед парткомами гораздо более сложную задачу — форсированно обновить состав государственного чиновничества. XIII съездом была принята директива о выдвижении рабочих, вступивших в партию по ленинскому призыву, в государственные органы. Выборочное обследование по 30 губерниям показало, что после съезда практика выдвиженчества резко пошла в гору. Если в 1923 году партстатистика насчитала 568 выдвиженцев, то в 1924-м году — уже 3 096, а в 1925 — 7 459 человек [678].

Но задача оказалась непосильной. Воспроизводство полноценной генерации бюрократического класса требовало времени. «Кухарки», тем более из ленинского призыва, пришедшие в стены госучреждений по плану выдвиженческой кампании, были неграмотны, неопытны, а на ответственной службе опасны как землетрясение. Ревизия ЦКК выяснила, что выдвиженцы больше используются на технических должностях и канцелярском поприще. Другие месяцами ходят по кабинетам учреждений и не могут добиться ответа, какая у них будет работа. В госаппарате возникло не только скрытое, но и прямое отторжение дилетантов-выдвиженцев со стороны служащих и специалистов. К 1927 году в ЦК получилась неутешительная информация, что в центральном госаппарате насчитывается приблизительно 31 тысяча ответственных должностей. Из означенного количества всего 8 % было занято выходцами из рабочих, остальные 92 % — из служащих. Еще тревожнее было то, что только четверть столичных ответработников состояла в партийных рядах [679].