Альберт Олмстед - История Персидской империи

Масист вскоре оказался в еще большей опасности. Прохлаждаясь в Сардах, Ксеркс влюбился в жену его брата. Будучи добродетельной женщиной, она отвергла знаки его внимания, после чего царь выдал замуж ее дочь Артаинту за своего старшего сына Дария в надежде на то, что мать станет более сговорчивой.

После того как двор вернулся в Сузы, непостоянные симпатии Ксеркса переметнулись с матери на дочь, и Артаинта оказалась более покладистой. Ксеркса обманом вынудили дать несчастной девушке парадную мантию, которую Аместрис соткала своими собственными царственными руками. Царица разгневалась и, обвиняя в этом обмане мать, потребовала жену Масиста на новогоднем пиру, когда царь должен был дарить все, что у него ни попросят в дар. Несчастная женщина была умерщвлена ужасным образом; Масист вместе со всей семьей бежал в Бактрию с намерением поднять восстание, но, прежде чем он успел добраться до своей сатрапии, он был перехвачен и лишен жизни.

Пример царя оказался заразительным. Сатасп, сын Теаспа, представитель рода Ахеменидов, нечестно поступил с целомудренной дочерью Зопира, сына Мегабиза. Ксеркс приказал посадить преступника на кол, но мать Сатаспа, сестра Дария, уговорила своего племянника заменить наказание приказом повторить плавание финикийцев вокруг Африки. Взяв в Египте корабль, Сатасп отправился на запад через Столбы Геракла, а затем на юг вдоль западного побережья Африки в страну пигмеев. Прошло много месяцев, Сатасп испугался и вернулся ко двору. Ксеркс не поверил его рассказу о том, что кораблю помешала плыть дальше какая-то сила. Ко времени его возвращения царь уже потерял шанс выдать себя за покровителя захватывающего географического открытия. Царский приказ не был исполнен, и поэтому было исполнено назначенное наказание.

Характер Ксеркса все более и более менялся к худшему. Увеличившийся, но по-прежнему переполненный гарем в Персеполе рассказывает свою собственную историю. На какое-то время к нему вернулся интерес к завершению строительства Персеполя. К концу его правления он уже находился под влиянием командира своей охраны гирканийца Артабана и евнуха Аспамитра.

Это ухудшение характера не могло укрыться от европейских греков. Фемистокл уже не стоял у него на пути, и в 466 г. до н. э. Кимон отплыл с двумястами кораблями в Карию. Греческие города было легко склонить к восстанию и принятию гарнизонов, но те, в которых были в ходу два языка, остались верными Персии, и к ним следовало применить силу. Например, Кимон начал осаду Фаселиса (приморский город Ликии у Памфилийского залива. — Пер. ), когда хиосцы, давние друзья фаселитийцев, стали посылать им письма, привязанные к стрелам, в которых уговаривали жителей города заплатить 10 талантов и принять участие в освободительных войнах.

Очнувшись от своей летаргии, Ксеркс отправил против Кимона большое войско под командованием Ариоманда, сына Гобрия. Ферендат командовал сухопутными войсками, а флотом из двухсот финикийских, кипрских и киликийских судов — Тифрауст, родной сын самого Ксеркса. Так как ожидалось прибытие еще восьмидесяти финикийских кораблей с Кипра, Ариоманд отказался от сражения и отступил к устью реки Евримедон. Когда греки собрались его преследовать, он снова появился. Изобразив видимость сражения, персы вытащили свои корабли на берег, и большая часть моряков спаслась бегством. Пехота кинулась к ним на помощь, и Кимон высадил своих гоплитов, которые после долгого сражения взяли лагерь персов. Затем он отплыл, чтобы найти недостающие восемьдесят кораблей, которые он обнаружил еще в Тибре на Кипре. Город был захвачен врасплох, и суда были захвачены вместе со своими командами (466 до н. э.). На следующий год лишь с четырьмя кораблями Кимон заставил отступить тринадцать персидских кораблей от Херсонеса, хотя им и помогали фракийцы.

Сражение у Евримедона было решающим. За исключением Дориска, который по-прежнему принадлежал персам в то время, когда Геродот писал свою «Историю», Европа оказалась потерянной для империи; и теперь большое количество азиатских греков вместе с карийцами и ликийцами становились членами быстро расширяющейся Делийской лиги. Когда, например, Афины дали новую конституцию Эритрее, советники были вынуждены поклясться, что они не примут назад тех, кто бежал к мидийцам без разрешения афинского народа.

После Киберниса отдельные инициалы или монограммы не дают нам возможности идентифицировать представителей ликийских династий, которые выпускали монеты с изображениями реальных или мифологических животных, вроде сфинкса, химеры, крылатого коня ликийского героя Беллерофонта или любопытных трискеле (древний символический знак, представляющий собой три бегущих ноги, исходящие из одной точки. — Пер. ). Однако имена представителей династий того времени написаны полностью, и из них известны около пятнадцати. Вступив в Делийскую лигу, ликийцы тешили свою гордость, выводя происхождение слова «Ликия» от афинского героя Ликуса, сына Пандиона. Афинское влияние часто проявляется, например, на монетах Кареги, которые были отчеканены в Ксанфе или Антифелле. На лицевой стороне монеты сидит Афина со своей совой, или мы видим Ареса в шлеме или бородатого и рогатого Амона Египетского.

Греческое влияние даже еще больше заметно на гробнице полководца Кареги Мараха. В главной сцене изображены четыре устремившихся вперед коня с плюмажами, запряженные в колесницу; Марах в доспехах собирается убить копьем льва; на его вознице надет фригийский колпак. Выше мы снова видим Мараха; вокруг его лысины — длинные волосы. Он откинулся на кушетке, его туфли стоят сбоку, он держит чашу, а слуга в изножье кушетки представляет ему посетителя. Жена Мараха сидит позади него на стуле без спинки, положив ноги на скамеечку и держа у подбородка платье; перед ним находится их младший ребенок. Старший, одетый в химатион, подпоясанный на талии, возлагает венок на голову обнаженного безбородого атлета; эта нагота сама по себе является признаком эллинизации, ведь Фукидид сообщает нам, что даже до его дней азиатские варвары носили набедренную повязку, участвуя в соревнованиях по боксу и борьбе. Юноша с коротко остриженными волосами и бородой протягивает руку к пожилому мужчине, сделавшему легкий ответный жест; два старика — один из них согбенный от возраста — пожимают друг другу руку; другой согбенный старик протягивает руку к хозяину, который сидит рядом со скипетром в руке и собакой у ног.

Эллинизация так же быстро шла и в Карии. Местный алфавит, которым пользовались карийские купцы для написания букв карийского языка в Египте Саисского периода, исчез, то же произошло и с языком для вежливого общения. Скилакс из Карианда (греческий путешественник-исследователь, писатель. — Пер. ) дал первое описание Индии на греческом языке. Пигрес, брат галикарнасской тиранши Артемисии, хоть и был урожденным карийцем, проявил свою греческую культуру, выпустив любопытную продукцию, в которой за каждой строчкой гекзаметра «Илиады» Гомера следовал элегический пентаметр. Некоторые ученые даже считали его достойным авторства «Маргита» и «Битвы лягушек и мышей», обычно приписываемых Гомеру.