Олег Вишлёв - Сталин и Гитлер. Кто кого обманул

Попытки СССР предотвратить войну (апрель — май 1941)

В политическом планировании советского руководства на начальном этапе Второй мировой войны всегда присутствовал расчет на то, что германская армия будет связана и обескровлена войной против одного из европейских государств или их коалиции и это исключит возможность ее выступления против СССР. Такие надежды Кремль испытывал и когда вермахт совершал бросок в Северную Европу, и когда он разворачивал активные боевые действия против Франции и Англии на западе. Надежды на то, что Германия увязнет в новой войне, были у советского руководства, по-видимому, и весной 1941 г. Государственный переворот в Югославии в конце марта 1941 г., в результате которого к власти пришло антигермански настроенное правительство Д. Симовича, отказавшееся ратифицировать договор о присоединении Белграда к Тройственному пакту, привел к резкому обострению германо-югославских противоречий [77] Германская военная разведка неоднократно высказывала предположение, что переворот в Белграде был инспирирован Москвой, действовавшей якобы в тесном контакте с Лондоном. См.: РА АА: Pol. I. М. Akten betr. Abwehr allgemein. Bd. 12 (R 101997), Bl. ohne Nummer (15. April 1941. Geheim. Aus vertraulicher Quelle. Betr.: RuBland —Jugoslawien; betr.: Balkan: Politischer Stimmungsbericht; Biiro RAM, betr.: Schreiben des V.A.A. beim OKH vom 28. 4. 41). Того же мнения придерживался Гитлер (ADAP. Serie D. Bd. XII, 2. Dok. № 423, 614). Впоследствии в ноте, врученной советскому правительству 22 июня 1941 г., германское министерство иностранных дел попыталось представить события в Югославии в качестве одной из причин объявления Германией войны СССР (UF. Bd. XVII. Dok. № 3143d). Однако переворот в Югославии был подготовлен не Советским Союзом, а Великобританией, что впоследствии признал в своих мемуарах бывший британский премьер-министр У. Черчилль (см.: Черчилль У. Вторая мировая война / Пер. с англ. Кн. 2. Т.З. М., 1991. С. 75 и сл.). . Возникновение на южной границе рейха серьезного очага напряженности позволяло Кремлю надеяться на то, что вермахт двинется сначала на юго-восток и это даст СССР выигрыш времени [78] Об этом, в частности, докладывал в Берлин 9 апреля 1941 г. заместитель германского военного атташе в Москве полковник Г. Кребс (см.: Kostring Е. Der militarische Mittler zwischen dem Deutschen Reich und der Sowjetunion 1921—1941. Frankfurt a/M., 1966. S. 296). . Стимулировать сопротивление Балканских стран Германии и ее союзникам Москва попыталась, заключив с Югославией в ночь с 5 на 6 апреля 1941 г., т.е. всего за несколько часов до вторжения на ее территорию вермахта, договор о дружбе и ненападении [79] См.: Нарочницкий АЛ Советско-югославский договор 5 апреля 1941 г. о дружбе и ненападении (по архивным материалам) // Новая и новейшая история. 1989. № 1. С. 3—19. .

Однако надежды советского руководства на то, что балканская кампания германской армии приобретет затяжной характер, не оправдались. Уже первые операции вермахта в Югославии и Греции показали, что эти страны не смогут оказать серьезного сопротивления агрессору. 17 апреля 1941 г. капитулировала Югославия. Спустя неделю была предрешена участь материковой Греции. Выигрыша времени Кремль не получил, и теперь он уже не мог не считаться с возможностью выступления Германии против СССР в самое ближайшее время. Ситуация стала угрожающей.

Понимая серьезность обстановки, советское правительство с весны 1941 г. скорректировало свою «германскую политику» и попыталось воздействовать на Берлин средствами, отличными от тех, которые оно использовало в предшествующий период. Кремль решил продемонстрировать свою готовность к поиску компромисса с рейхом, с одной стороны, и военную мощь СССР — с другой. Ставка делалась на то, чтобы втянуть Германию в переговоры, сами переговоры затянуть до осени 1941 г., т.е. до периода распутицы и холодов, и тем самым выиграть время до весны 1942 г. [80] Сто сорок бесед с Молотовым. С. 43.

Не «симпатиями к Гитлеру и фашизму» и не иллюзиями относительно «дружбы» с Германией, как это пытаются иногда представить, определялось все то, что делалось Москвой в этот период, чтобы предотвратить столкновение с Третьим рейхом. Нельзя согласиться и с другой крайней точкой зрения, согласно которой советское правительство весной — в начале лета 1941 г. заняло позицию непротивления гитлеровским планам агрессии и было готово ради сохранения мира сделать далеко идущие уступки Германии. Войну советское правительство стремилось предотвратить, основываясь на трезвой оценке внутри- и внешнеполитического положения СССР, состояния его вооруженных сил и понимании того, какую величайшую опасность для советской страны таила в себе агрессия Германии и ее союзников. Никаких территориальных, политических, военных и экономических уступок рейху оно не предлагало [81] Подробнее см. очерк «Готов ли был Сталин пойти на уступки Гитлеру?». . Подчеркивая свою склонность к мирному диалогу и поддержанию нормальных отношений, советское руководство в то же время последовательно проводило курс на то, чтобы реализовать внешнеполитические интересы СССР, создать международные условия, которые затруднили бы Германии выступление против Советского Союза, и готовило страну и вооруженные силы к отражению возможного нападения.

Рассмотрим, опираясь на документы, чем характеризовалась «германская политика» СССР весной — в начале лета 1941 г.

Перемены в подходе Кремля к отношениям с Германией руководство Третьего рейха начало отмечать в апреле 1941 г. После «замораживания» советской стороной январских и февральских поставок в Германию, предусмотренных двусторонним хозяйственным соглашением от 10 января 1941 г. [82] ADAP. Serie D. Bd. XI, 2. Dok. № 637, 638. , в марте — апреле был не только выполнен, но и значительно перевыполнен их объем за весь квартал [83] Подробнее см. очерк «Готов ли был Сталин пойти на уступки Гитлеру?». . 15 апреля 1941 г. на переговорах по пограничным вопросам к полному удивлению немецкой стороны НКИД СССР «безоговорочно при- нял» германские предложения, против которых до этого резко возражал [84] ADAP. Serie D. Bd. XI, 2. Dok. № 351. . Не остался без внимания Берлина и дружественный жест Сталина в адрес Германии во время проводов из Москвы 13 апреля 1941 г. министра иностранных дел Японии И. Мацуоки. В присутствии многочисленных представителей дипломатического корпуса Сталин «несомненно намеренно», как немедленно сообщил о том в Берлин посол Германии в СССР Ф.В. фон дер Шуленбург, особенно горячо приветствовал немецких дипломатов и, обращаясь к ним, дважды подчеркнул: СССР и Германия должны остаться друзьями [85] Ibid. Dok. № 333. .

Как бы в подтверждение изменения курса СССР, советское правительство 9 мая 1941 г. закрыло дипломатические представительства стран, оккупированных Германией, в том числе югославское посольство. Из советской прессы исчезло все, что Берлин мог квалифицировать как проявление недружественной позиции в отношении Германии [86] Ibid. Dok. № 547. .