Вера Бокова - Повседневная жизнь Москвы в XIX веке

С 8 августа до 14 августа устраивались ежедневные крестные ходы из кремлевских церквей и соборов по территории Кремля: 8 августа — из Чудова монастыря, 9 августа — из церкви Двенадцати Апостолов, 10 августа — из церкви Николая Чудотворца при Иване Великом, 11 августа из Воскресенского девичьего монастыря, 12 августа из церкви Спаса на Бору, 13 августа из Архангельского собора, 14 августа из Благовещенского собора.

1 октября (на Покров) крестный ход шел из Кремля в Покровский собор (храм Василия Блаженного); в день Преполовения был ход из Успенского собора Кремля на Москву-реку. Как рассказывал современник, в первые десятилетия века «в дни крестных ходов на Москву реку, как то в день Крещения, в день Преполовения и 1 августа для схода на воду спускались к Тайницким воротам по устроенной на горе деревянной лестнице; но впоследствии гору ту сравняли, обложили дерном и спуск устроили отлогим, который с обеих сторон обнесли железными перилами» [320] Евреинов М. Московская старина // Русский архив. 1877. № 10. С. 182. .

Каждое подобное шествие привлекало огромное количество участников и зрителей и превращалось в памятное событие. Как рассказывала А. О. Ишимова, ставшая очевидицей крестного хода на 1 августа: «…между двух стен народа потянулись прежде кресты и образа, потом низшее духовенство, за ним священники, протоиереи и архиереи. Я не могла сосчитать всех, но одних священников было сто» [321] Ишимова А. О. Каникулы 1844 года, или Поездка в Москву. СПб, 1846. С. 183. .

Когда крестные ходы проводились за пределами Кремля, они становились праздником для всего района, по которому проходило шествие. Так, в Ильин день ликовали вся Ильинка, Маросейка, Покровка и Воронцово поле с прилежащими переулками, а на Донскую Богородицу (19 августа) праздновало все Замоскворечье — Полянка, Большая Якиманка и так далее, вплоть до Калужской. По мостовой и тротуарам в эти дни по-праздничному разбрасывали ветки можжевельника. Около 9 часов утра становился слышен перезвон колоколов, сопровождавший медленно двигавшееся от Кремля шествие. «Предшествуемое жандармами, усердное наше купечество выносит из Спасских ворот большие местные образа и чудотворные иконы… За ними видите вы полки духовенства, облаченные в золотые ризы, а в конце шествия знаменитого Архипастыря, осененного хоругвями, сопровождаемого стройными кликами огромного Синодального хора» [322] Вистенгоф П. Очерки Москвы. М, 1842. С. 16. .

Н. П. Вишняков вспоминал: «Постепенно улица превращалась в колыхающееся море обнаженных человеческих голов, среди которых пестреют яркими пятнами женские платья и шляпки. Высоко в воздухе, мерно и тяжело колеблясь, надвигается целый лес хоругвей, сверкая золотом и серебром… Сопровождаемые пением, шествуют архиереи и многочисленное духовенство в светлых ризах. По всей дороге раздается ликующий колокольный звон; из церквей выступает навстречу местное духовенство со своими хоругвями для присоединения к ходу» [323] Вишняков Н. П. Сведения… Ч. 2. М, 1905. С. 159. . Нередко в такие дни состоятельные жители созывали гостей специально, чтобы «смотреть кресты», и потом устраивали для них праздничные обеды, а публика попроще видела в проходе шествия лишний повод отметиться в кабаке или трактире.

Помимо регулярных крестных ходов случались и экстраординарные. Такой был устроен осенью 1831 года после эпидемии холеры. «Митрополиту Филарету хотелось обойти крестным ходом всю Москву, т. е. вокруг всей Москвы, но это было невозможно по ее пространству, ибо окружность Москвы составляет более сорока верст. Он, однако, придумал прекрасное и удобное средство: он назначил, чтобы в один день, после литургии, каждый священник обошел крестным ходом границы своего прихода с своими прихожанами. Таким образом, в один час была обойдена вся Москва, и без этой толкотни и народной давки, которая всегда сопровождает у нас процессии и отнимает у них характер чисто религиозный; здесь, напротив, много способствовало умилению и то, что небольшая кучка людей, следующих за крестами, вся состояла из братьев одной паствы, из жителей одного прихода, более или менее знающих друг друга и обходящих свои собственные жилища. Это был единственный крестный ход и по исполнению, и по чувству участвующих, и по умилительному зрелищу двух соседних церквей, встречающихся каждая с своими прихожанами» [324] Дмитриев М.А. Главы из воспоминаний моей жизни. М. 1998. С. 347. .

Практически каждый москвич, не говоря уже о многочисленных приезжих, считал своим долгом хотя бы раз в жизни (а в действительности гораздо чаще) совершить богомолье в Кремль, чтобы поклониться всем тамошним святыням. При этом последовательно обходились соборы — Успенский, Благовещенский, Архангельский, Двенадцати Апостолов, храмы Чудовского и Вознесенского монастырей, а затем еще собор Василия Блаженного, Иверская и Пантелеймоновская часовни. Везде следовало приложиться к мощам почивающих там угодников и, конечно, отстоять молебен или хотя бы поставить свечи у чтимых икон.

Наиболее почитаемой московской святыней была Владимирская Богоматерь в иконостасе Успенского собора, но там же, в Успенском, хранились и другие дорогие христианскому сердцу реликвии — частица Креста Христова и гвоздь, которым были прибиты ко Кресту ноги Христа, а также частица Ризы Христовой. Купечество особенно любило ходить в Успенский собор еще и потому, что там всегда был лучший в Москве протодьякон — с самым густым и звучным басом. В Архангельском соборе поклонялись гробам московских государей — собирателей — и особенно мощам святого царевича Димитрия, да и вообще во всяком кремлевском храме было множество драгоценных реликвий и почитаемых образов.

При посещении Кремля старательно соблюдалась древняя московская традиция — обязательно обнажать головы при проходе через Спасские ворота. Эту традицию соблюдали даже императоры: въезжая во время коронации в Кремль, в Спасских воротах они непременно снимали шляпы или каски и осеняли себя крестным знамением. Во все другие ворота почему-то принято было входить с покрытыми головами, а в Спасских, если и забудешься, то часовые напоминали в самой категоричной форме. По этому случаю даже рассказывали такой анекдот: обоз въезжает в Спасские ворота. На возах дальние мужики; московских обычаев не знают и головных уборов, конечно, не ломают. Стоящий на посту часовой в полной форме внушительно говорит: «Эй ты, чумазый, снимай шапку!» Обозник оторопел, поспешно стянул шапку и обернувшись назад, заголосил: «Эй, хлопцы! Вертай назад: в церкву въехали!..»

Огромное количество богомольцев делало Кремль, как это ни прискорбно, очень криминогенным местом. Карманников здесь работало много и все самой высокой квалификации. Колоритную сценку на эту тему описала А. О. Ишимова-. «Нас предостерегали давно, что в церквах здешних во время большого стечения народа надобно быть осторожнее, нежели у нас в Петербурге; надобно покрепче держать карманы и ридикюли, кошельки и портфели, и особенно стараться не делать никаких денежных распоряжений, стоя посреди толпы народа. Но мы не обращали много внимания на эти предостережения… Во время обедни Ольге Дмитриевне вздумалось достать кошелек свой, чтобы положить несколько серебряных монет на блюда сборщиков, проходивших мимо нас по церкви. Сделав это, она вспомнила о предостережениях и чтоб не положить при окружавших ее кошелек свой назад в карман, откуда легче было вытащить, она оставила его в руке, завернув в платок, и была совершенно спокойна. Не прошло одной минуты, как в руках ее был уже один платок, а кошелек исчез как будто бы волшебною силою! Напрасный труд был искать его или спрашивать о нем: все окружавшие нас искренно разделяли нашу досаду, и все подтвердили, что никогда не должно здесь в толпе вынимать из карманов кошельки, что однажды вынутый всегда уже исчезал у хозяина, если не в ту же минуту, как у нашей Ольги Дмитриевны, то через несколько часов, и если не в той же самой церкви, то в другой или в третьей» [325] Ишимова А. О. Каникулы 1844 года… С. 260–261. .