Вера Бокова - Повседневная жизнь Москвы в XIX веке

Разносчики носили пироги и сайки, вареные яйца, баранки, рыбу, квас. «Рядские повара» тащили в одной руке завернутый в одеяло большой глиняный горшок со щами, в другой корзину с мисками, деревянными ложками и черным хлебом. Миска щей с мясом стоила 10 копеек. Объедки в мисках торговцы ставили на пол, их подъедали бегавшие по рядам бродячие собаки. Потом возвращался повар, обтирал миски полотенцем и шел торговать дальше.

Ходила баба с горячими блинчиками с сахаром в лукошке; много лет был торговец сухарями, писклявым голосом выкликавший: «Сахарные сухари!» В лотках, поставленных на голову, носили горячую ветчину, сосиски и телятину, выкрикивая при этом во весь голос: «Кипит телятина!» Некоторые из «носящих» даже на фоне собратий выделялись колоритностью. «Вдруг неожиданно пролетит мимо вас, как угорелый, верзило с большим лотком на голове и отрывисто прокричит что-то во все горло, — писал П. Вистенгоф. — Я, сколько ни бился, никак не мог разобрать, что эти люди кричат, а как товар покрыт сальною тряпкою, то отгадать не было никакой возможности… От купцов уже узнал я, что это ноги бараньи, или „свежа-баранина“, разносимая для их завтрака» [204] Вистенгоф П. Очерки Москвы. М., 1842. С. 49. .

У каждого из рядских разносчиков были свой круг постоянных клиентов и собственное прозвище — Петух, Козел, Барин, под которым его и знали в Рядах.

В свою очередь, и торговцы «прекрасно знали своих покупателей, учитывали, что они видывали гастрономические виды, и потому имевшийся у них товар был всегда самого наивысшего качества. В продовольственный лоток для Города из сотни каких-нибудь жирных рыб выбиралась одна, наилучшая, после тщательной дегустации. Окорока и колбасы беспощадно браковались. Ягоды отсортировывались поштучно» [205] Бахрушин Ю. А. Воспоминания. М., 1994. С. 357. .

Собственные разносчики имелись и у рядских кошек, без которых не существовала ни одна лавка. Кошки жили в Рядах постоянно и обслуживались особыми кошачьими «давальцами» по «абонементу», обходившемуся хозяину лавки в 60–75 копеек в месяц. Ранним утром каждый из кошачьих кормильцев обходил свой участок Они «молча подходили к запертым лавкам, спускали с головы лоток резали на нем мелкими порциями мясо, завертывали в бумажку и подсовывали под затвор запертой лавки» [206] Белоусов И. Ушедшая Москва. С. 64. .

Была в рядах и собственная собачья стая. Днем псов держали на цепи в подземелье, а на ночь сторожа выпускали их вольно побегать по линиям.

Что касается самой купли-продажи, то полувосточный характер торговли, присущий вообще Первопрестольной, являл себя здесь во всех особенностях и подробностях.

Здесь принято было безбожно завышать цены — раза в три-четыре, и чтобы сбить их, покупателю полагалось торговаться — громко, азартно, до хрипоты. Кроме того, здесь процветало так называемое зазывание (или «зазыв») и выкликание товара, что, учитывая царившую в Рядах темень, в общем-то было и естественно. (Другое дело, что зазывали и во всякой другой московской лавке — на городской ли улице или на базаре, где со светом было все в порядке.)

При входе в лавку стоял молодец или мальчик постарше — зазывала, — и как только появлялся потенциальный покупатель, выкрикивал ему прямо в ухо: «Пожалуйте, почтенный господин, что покупаете-с?» — и далее начиналось весьма громкое перечисление всего ассортимента лавки: «Бумазеи, коленкору, ситцу, миткалю вам не надо ли?»

При значительном ассортименте товаров могло возникнуть ощущение, что приказчик шпарит наизусть пространный прейскурант или рекламное объявление, подобное, например, такому: «В Охотном ряду, против церкви Св. Георгия, что возле Университета, в лавке Комарова продаются: полученный вновь сочный швейцарский сыр по 2 р., особенный 230 к., полушвейцаский 120 к., одесский 60 к., русский 44 к., бульон 65 к. фун., варенье сахарное ягодное 120 к., фруктовое и американская малина, длинный крыжовник, морошка, барбарис 150 к., шпанская белая и черная вишня 180, сиропы разного сорта, желе, трюфель польский томленный в красном вине 4 р. бутылка, вполовину 2 р., в прованском масле 250 к., маринованные яблоки большая банка 3 р., соленье: вишня, крыжовник, смородина, огурчики, пикули, лимоны, отборные белые грибки, рыжички, грузди, нежинские огурчики в бочонках, каперсы, оливки в банках, в 1 р. и 2 р., на вес 125 к., петербургский зеленый сыр 70 к. ф., французский уксус, горчица, лимонный сок, чай, сахар, кофе, чернослив французский, кишмиш, мелкая и крупная коринка, американские орехи, прочая провизия по сходной цене» [207] Московские ведомости. 1835. С. 53–54. .

Громче всех, до ора, кричали почему-то в шляпном ряду; менее других назойливы были торговцы Ножевой линии. Здесь сновало множество хорошеньких женщин, беспрестанно рывшихся в поисках разных мелочей в расположенных вдоль стены шкафчиках, и приказчики, заглядываясь на них, не рвали голосовые связки, а выкликали вполне человеческим голосом.

При всей раздражающей какофонии зазываний многие москвичи ор даже одобряли, считая весьма удобным. «Часто придешь в „город“ и во множестве покупок забудешь необходимую вещь, — рассуждал П. Вистенгоф, — но вдруг слышишь номенклатуру предметов: булавки, шпильки, иголки, помада, духи, вакса, сахар, чай, обстоятельные лакейские шинели, фундаментальные шляпы, солидные браслеты, нарядные сапоги, сентиментальные колечки, помочи, перчатки, восхитительная кисея, презентабельные ленты, субтильные хомуты, интересные пике, немецкие платки бар-де-суа, бархат веницейской, разные авантажные галантерейные вещи, сыр голландский, мыло казанское, а в заключение: — пожалуйте-с, почтенный, у нас покупали. Смотришь, иногда в поименованных предметах попадется вещь, о которой совсем забыл, но которая необходима» [208] Вистенгоф П. Очерки Москвы. С. 47–48. .

Зазывалы буквально прохода не давали публике и только что не насильно тащили в свои лавки: «К нам пожалуйте! У нас наилучший товар! В другом месте такого не найдете!»

Потенциальный покупатель определялся моментально, с первого же взгляда. «Покажется, например, господин с покосившимися каблуками или в не первой свежести обуви, как эти шавки бросятся на него и начинают кричать: „Господин! Пожалуйте, пожалуйте! У нас есть хорошая обувь: сапоги, штиблеты, дешевые, три рубля пара, пожалуйте!..“ Посетитель не знает, как быть и куда укрыться, а толпа крикунов преследует его по пятам» [209] Свиньин И. А. Воспоминания студента. С. 164. .

Если покупатель приостанавливался, его хватали за рукав и довольно бесцеремонно втаскивали внутрь. А там уже в дело вступали опытные приказчики и тем или иным путем «впаривали» товар, иной раз вовсе ненужный. Считалось, хотя это и не всегда соответствовало действительности, что хороший приказчик клиента без покупки из лавки нипочем не выпустит.