В. Булавина - Эпоха Возрождения

В одном из каменных домов городка Винчи, расположенного в горах Тосканы, 15 апреля 1452 года родился, пожалуй, самый прославленный гений Возрождения (а может, и всех времен) – Леонардо. Исследователь загадочных явлений, создатель тревожащих воображение улыбок, в которых кроется бесконечная глубина, рук, указывающих в неизвестность, он казался современникам волшебником.

Загадка Леонардо начинается с его рождения. Он был незаконнорожденным сыном женщины, о которой почти ничего не известно. Мы не знаем ни ее фамилии, ни возраста, ни внешности, не знаем, была ли она умна или глупа, училась ли чему-либо или нет… Биографы Леонардо называют ее молодой крестьянкой. У нас нет причин не верить им. Правда, легенды, которые рассказывают в городе Винчи о своем знаменитом земляке, гласит, что матерью Леонардо была хозяйка таверны красавица Катерина.

Об отце Леонардо, Пьеро да Винчи, известно гораздо больше, но тоже недостаточно. Он был нотариусом и происходил из семьи, которая обосновалась в Винчи в XIII столетии. Четыре поколения его предков также были нотариусами, достаточно предприимчивыми, чтобы стать землевладельцами и войти в число состоятельных горожан, носящих титул «сеньор», который по наследству перешел и к отцу Леонардо.

Мессир Пьеро, которому на момент рождения сына было около двадцати пяти, обладал впечатляющими «мужскими достоинствами»: дожив до семидесяти семи лет, он четыре раза состоял в браке, трех своих жен успел похоронить, был отцом двенадцати детей, причем последний ребенок появился на свет, когда Пьеро да Винчи было семьдесят пять. По всей видимости, в нотариальной практике он также добился существенных успехов: когда ему было уже за тридцать, он переехал во Флоренцию и основал там свое дело. Его уважали, особенно в среде аристократии.

В эпоху Возрождения к незаконнорожденным детям относились достаточно спокойно. Часто виновники их появления на свет признавали свое отцовство, давали детям хорошее образование, герб, завещали имущество.

Известно, что «непогрешимый» папа Александр VI Борджиа качал на своих святейших коленях четырех собственных детей. Не отказался от сына и первенца и господин Пьеро – маленький Леонардо был признан своим отцом и крещен в его присутствии. Однако в дом отца он был взят далеко не сразу. Вскоре после рождения его вместе с матерью отправили в деревню Анхиано, расположенную недалеко от Винчи, и где мальчик оставался около четырех лет, в течение которых мессир Пьеро успел в первый раз жениться – на шестнадцатилетней девушке, занимавшей на социальной лестнице более высокую ступень, чем мать Леонардо.

Но, увы, надеждам на быстрое появление сына и наследника не суждено было сбыться – молодая жена оказалась бесплодной. Возможно, по этой причине Леонардо в возрасте приблизительно четырех с половиной лет и был взят в городской дом, где оказался на попечении многочисленной родни: дедушки, бабушки, отца, дяди и приемной матери. В налоговом реестре, относящемся к 1457 году, он был официально упомянут как незаконнорожденный сын Пьеро да Винчи.

О том, каким было детство Леонардо, нам тоже мало что известно. В уже более поздние годы он увлекался ботаникой, геологией, наблюдениями за полетом птиц, игрой солнечного света и тени, движением воды. Все это свидетельствует о его любознательности и еще о том, что в молодости он много времени проводил на свежем воздухе, прогуливаясь по окрестностям городка. Эти окрестности, которые мало изменились за последние пятьсот лет, и сейчас едва ли не самые живописные в Италии. Винчи располагается на склоне горы Монте-Альбано, одной своей стороной спускаясь в долину Арно, где находится

Флоренция. Другой стороной городок поднимается вверх, к скалам, где среди мшистых уступов находятся многочисленные пещеры и текут холодные стремительные ручьи. На склоне горы, там, где позволяют условия, крестьяне распахивают небольшие поля и разбивают виноградники. Старые оливы, чьи кроны обрезаны в форме бокалов, чтобы лучше улавливать солнечный свет, рядами стоят вдоль дорог. Повсюду можно увидеть множество миндальных деревьев. Среди них темнеют кипарисы, напоминающие хвосты огромных лисиц. Воздух так чист, что с горы Монте-Альбано можно увидеть Средиземное море, которое находится в шестидесяти пяти километрах от городка.

Среди более семи тысяч страниц рукописей и рисунков Леонардо, сохранившихся до наших дней, нет ни одной, которая касалась бы его юности. У него вообще чрезвычайно мало заметок, имеющих отношение к собственной жизни. Лишь однажды, излагая на бумаге теорию формирования рек, он обронил название деревни, в которой жил в детстве – Анхиано… и тут же зачеркнул это слово.

Его образование было таким же, как у всякого живущего в маленьком городке мальчика из хорошей семьи: он учился чтению, письму, основам математики и «языку ученых» – латыни. Это было, пожалуй, самое сложное испытание для Леонардо – латынь никак ему не давалась, но он вынужден был «бороться» с ней до конца своих дней: большая часть книг, представлявших для него ценность, была написана именно на этом языке, несмотря на то, что как раз в эпоху Возрождения все чаще стали использовать народный итальянский язык в литературе, а ко времени смерти Леонардо на итальянском уже было опубликовано множество книг. Между тем Леонардо прекрасно сознавал недостатки своего образования, отсутствие в нем системы и глубины и впоследствии чувствовал необходимость защищаться, так как постоянно находились критики, которые говорили, что он «не эрудит».

Можно также предположить, что в школе вызывала сложности не только латынь, но и… письмо! Человек, которого можно без сомнения назвать гением, и писал не как «простой смертный»: почерк Леонардо удивителен, он пишет справа налево, а буквы перевернуты так, что текст легче читать с помощью зеркала. Исследователи выдвинули массу версий, пытаясь разгадать эту тайну. Одна из версий гласит, что он хотел защитить свои научные идеи от любопытствующих, другая, – что он был еретиком и постоянно жил в страхе разоблачения и наказания. Но и та, и другая версия не выдерживают критики, ведь еретиком Леонардо был не больше, чем многие другие люди его времени, а свои мысли он не только не скрывал, но даже наоборот, при любой возможности стремился публиковать. К чему же тогда такие сложности в написании текстов? Наиболее логичным объяснением особенностей его почерка является предположение, что он был левшой и для него было просто удобнее так писать. Но при необходимости, например, когда он отсылал кому-то письмо, он писал, как все люди.

Школьные занятия, прогулки, игры, домашние дела – неужели таков весь список дел, который занимал время юного Леонардо? Неужели он ни разу не взял в руки кисть или карандаш? Ответ на этот вопрос содержится в одном из самых старых рассказов о его жизни. В истории рассказывается, как однажды к отцу Леонардо подошел крестьянин из его поместья и показал ему круглый щит, вырезанный из древесины фигового дерева. Он попросил мессира Пьеро взять этот щит с собой во Флоренцию (куда тот отравлялся по долгу службы) для того, чтобы какой-нибудь художник там его расписал. Конечно, если бы мессир Пьеро не был хорошо знаком с этим крестьянином, тот не обратился бы с такой просьбой к сеньору. Однако крестьянин был замечательным птицеловом и рыболовом и поставлял дичь и рыбу семейству Пьеро, поэтому отец Леонардо согласился. Но вместо того чтобы передать щит профессиональному художнику, он отдал его Леонардо, зная, что сын увлекается живописью. Юноша, польщенный этой просьбой, решил нарисовать на изделии голову горгоны Медузы. Согласно античным мифам, взгляд Медузы убивал. Леонардо же решил изобразить чудовище так, чтобы напугать зрителей. Чтобы писать «с натуры» он натаскал в подвал ящериц, пиявок, гусениц, змей, бабочек, кузнечиков, летучих мышей и создал, глядя на них, изображение ужасного чудовища выползающего из глубины мрачной пещеры. Из разверстой пасти монстра струился яд, из глаз вырывался огонь, из ноздрей валил дым… Леонардо был так поглощен своей работой, что не замечал зловония, которое распространяли мертвые твари, принесенные им в жертву искусству. А что же отец? Он уже и забыл об этой просьбе, когда Леонардо, закончив работу, показал ее отцу. Тот так испугался ужасающей картины, что начал пятиться назад. Тогда Леонардо остановил его и сказал: «Это произведение служит тому, ради чего оно сделано. Так возьмите же и отдайте его, ибо таково действие, которое ожидается от произведений искусства».