В. Булавина - Эпоха Возрождения

Однако вернемся к сонетам. Их автор решил, что имени своего не откроет, но даст «ключ» к раскрытию тайны всем, кто сможет им воспользоваться. Отобрав 150 сонетов (10 венков), первые 18 из них он пронумеровал. Это сонеты посвящены сыну и объединены одной темой – уговорами жениться и оставить наследника. Остальные сонеты поэт пронумеровал произвольно, чем нарушил хронологию, усложнив работу исследователей. К тому же многие сонеты написаны так, что непонятно, к кому они обращены – к мужчине или женщине и, конечно, там не упоминаются имена. Инна Степанова расшифровывала их, используя точный подстрочный перевод и сопоставляя основные события жизни Хансдона и его предполагаемых респондентов, обозначенных в сонетах.

На авторство Хансдона указывают, по ее мнению, два сонета – 135-й (это последний номер из серии «Юноше») и 136-й – последний в серии «Женщине». Эти парные сонеты на одну и ту же тему, удивительно остроумные по содержанию и форме, подводят к пониманию тайны. В таинственных литерах «WH», которые традиционно рассматриваются исследователями как инициалы того, кому посвящены сонеты, Степанова увидела следующее: «Н» – это Henry или Hunsdon, Will – не имя, а «желание», следовательно, автор говорит о желании Henry, о желании Hunsdon. То есть «Сонеты» появились по желанию Генри Хансдона…

Исследовательница, полагающая, что на самом деле творчество Великого Барда – это коллективное творчество многих авторов, не приводит никаких других имен творцов «шекспириады», кроме лорда Хансдона, полагая, что остальными займутся другие сторонники этой версии. Но последняя так и не получила распространения, прежде всего из-за своей сложности.

Тесно связано с версией Инны Степановой весьма распространенное мнение о том, что автором всего написанного Уильямом Шекспиром является Кристофер Марло. Если эта российская исследовательница настаивает на том, что «шекспириада» – это тайный заговор, составленный для того, чтобы умалить славу английского драматурга и предшественника Шекспира Марло, то другая часть антистрадфордианцев полагает, что «шекспировский вопрос» иначе связан с перипетиями «тайной войны» против него. Наиболее известный защитник кандидатуры Марло – американский журналист Калвин Гофман – издал в 1955 году нашумевшую книгу, в которой попытался доказать теорию Шекспира-Марло.

Кристофер Марло как «кандидат в Шекспиры» коренным образом отличается от других кандидатур тем, что он был действительно драматургом, и притом гениальным. Если бы не ранняя смерть, то у Шекспира, вероятно, был бы среди современников действительно равный ему соперник. Но, как мы уже писали, Марло погиб 29 лет отроду, в 1593 году, когда подавляющая часть произведений Шекспира еще не была написана.

Это, казалось бы, непреодолимое препятствие не смущает сторонников кандидатуры Марло, у которых находится ответ на любое возражение. Чтобы понять их аргументацию, надо напомнить несколько фактов из жизни Марло, о которой, между прочим, мы знаем не намного больше, чем о жизни Шекспира. Родившись в тот же год, что и Шекспир, сын сапожника из Кентербери Кристофер Марло сумел закончить Кембриджский университет и получить степень магистра. Еще в университете он поступил на службу к Френсису Уолсингему – начальнику английской разведки. Это не было чем-то из ряда вон выходящим. Агентами секретной службы были и другие представители тогдашнего литературного и театрального бомонда, например, шотландский поэт Энтони Мэнди, действовавший в английском колледже в Риме, драматург и актер Мэтью Ройстон, рано умерший талантливый драматург Уильям Фаулер, и, возможно, Бен Джонсон.

Известно, что Марло учился в Кембридже, однако в феврале 1587 года молодой человек не пришел на занятия, никого заранее не предупредив. Для сегодняшних студентов это нормальная ситуация. Но в те времена пропущенные занятия могли стать поводом для исключения. Итак, студент исчез, не сообщив никому, куда уехал. Вернулся он только через полгода – в июне. Когда же университетские власти вздумали было строго допросить студента о причинах его продолжительной отлучки, из столицы им намекнули на неуместность подобного любопытства. Чем же был занят молодой человек во время отъезда? Марло в качестве тайного агента Уолсингема или одного из его помощников посетил страны континентальной Европы. Он выдавал себя за неофита – человека, недавно перешедшего в католицизм. Марло заезжал в Реймс, где в то время находился один из центров подготовки католических священников из англичан-эмигрантов, там будущий драматург беседовал с отцом Парсонсом. Резко отзывавшемуся о королеве Елизавете студенту рассказывали о планах католического подполья в Англии.

Однако позднее отношения Марло с правительством явно испортились. Он примкнул к вольнодумному кружку блестящего мореплавателя и ученого Уолтера Ралея. Иезуиты утверждали, что Ралей и его друзья богохульствовали: например, говорили, что не зря слово «Бог» (God), прочитанное наоборот, дает слово «пес» (Dog). В правительственных кругах на кружок Ралея тоже смотрели с недоверием. Шпионы Роберта Сесила ведь не могли знать, что через три века часть усердных антистрадфордианцев объявит, что кружок занимался «коллективным написанием» пьес, которые приписали потом актеру придворной труппы Уильяма Шекспира.

Марло обвинили в атеизме и хотели предать суду. 20 мая 1593 года его вызвали на заседание Тайного совета. Однако он не был арестован, его обязали только каждый день отмечаться в канцелярии Совета до тех пор, пока не будет вынесен приговор по его делу. Неизвестно, чем было вызвано это относительно милостивое решение Совета – недостаточно обоснованным обвинением, какими-то сохранившимися у Марло связями или намерением вновь использовать его в интересах разведки. А может быть, сотрудники тайных служб попросту хотели втихомолку покончить с вышедшим из-под контроля и слишком много знавшим писателем, не связывая себя официальным судебным процессом.

Таким образом, Марло был отпущен до нового решения Совета, но оно так и не состоялось, так как через десять дней подсудимый был убит. Известно, однако, что Тайный совет за это время получил дополнительные обвинения против Марло, содержавшиеся в доносе одного из агентов – Ричарда Бейнса. Обвинения были, очевидно, настолько серьезными, что копия доноса Бейнса была направлена королеве. В этой бумаге отмечалось, что донос поступил 2 июня, то есть Марло в это время был уже два дня как мертв. В самой же копии указывалось, что Марло умер через три дня после получения Советом доноса. Очень странное обстоятельство, если это только не результат ошибки переписчика, который собирался, вероятно, написать: за три дня «до», а указал – через три дня «после» получения доноса наступила смерть неблагонадежного сочинителя пьес. Ибо иначе трудно понять, почему ничего не упоминается о действиях, которые должен был бы предпринять Совет, будь Марло еще жив в момент доставки документа. Таким действием мог быть только приказ о немедленном аресте.