В. Булавина - Эпоха Возрождения

Знакомство с деталями быта и географии других стран могло быть почерпнуто не только из книг, но и из рассказов товарищей-актеров, поскольку английские труппы в эти годы не раз выезжали на континент, где давали спектакли, пользовавшиеся большой популярностью. Наконец, многие пьесы Шекспира являются переделками – хотя и гениальными переделками – более ранних пьес на ту же тему. Такой способ создания новых произведений для театра считался тогда вполне нормальным, а вот в аристократических кругах было не принято создавать «копии», там ценились «оригиналы».

Детали, на которые указывают антистрадфордианцы, могли быть, несомненно, почерпнуты Шекспиром из пьес, послуживших для него первоисточником, но не дошедших до нас. Эти же источники объясняют и загадку совпадений между отдельными местами в записных книжках Бэкона и пьесах Шекспира – и тот и другой, возможно, использовали одни и те же материалы.

Даже самые «неопровержимые» доказательства антистрадфордианцев рассыпаются, как карточный домик, при более внимательном их анализе. Например, «загадка» надгробного памятника Шекспиру. Если более подробно изучить книгу, в которой памятник Шекспиру изображен в виде, отличающемся от современного, то выяснится, что ее автор – Уильям

Дугдейл, писавший в середине XVII века – не питал особого пиетета к имени Шекспира. Памятник великого драматурга срисован им в числе других местных «древностей». Исследователи сравнили изображения в книге остальных памятников с их оригиналами и установили, что почтенный антиквар часто ошибался, очевидно, рисуя по памяти десятки бегло осмотренных им достопримечательностей. Автор же первой биографии Шекспира Роу попросту скопировал рисунок из книги Дугдейла. Таким образом, утверждение о «переделке монумента» превращается из почти неоспоримого факта в явную легенду. В 1725 году памятник бесспорно уже имел современный вид. Имеется также свидетельство страдфордского учителя Джозефа Грина. Он принимал участие в сборе средств на ремонт надгробия в 1749 году. В сентябре того же года, после уже произведенного ремонта, Грин отмечал, что было проявлено особое старание сохранить памятник в прежнем виде. Маловероятно, чтобы учитель из Страдфорда сделал свое печатное заявление, не опасаясь быть тут же уличенным во лжи сотнями свидетелей, если бы памятник подвергся изменениям. Да и не было причин специально оправдываться и лгать: тогда еще не существовало «шекспировского вопроса».

Литературоведческий анализ разрушает и миф об аристократических симпатиях Шекспира, показывая, что наивно отождествлять драматурга с персонажами его пьес, думая, что в уста своих героев Шекспир вкладывал некие «особый» зашифрованный смысл. Да и «код» в пьесах Шекспира, обнаруженный бэконианцами, как показали работы экспертов по дешифровке, также оказался выдумкой. При таких методах «расшифровки» из текста пьес можно извлечь любую фразу. Что касается подписей Шекспира, то детальный графологический анализ показывает, что все они на разных документах имеют характерные общие черты и, следовательно, принадлежат одному и тому же лицу. Еще одним спорным моментом является разное написание фамилии Шекспира. Но это тоже не было редкостью в елизаветинской Англии. Фамилии многих исторических деятелей и писателей той поры дошли до нас в десятках вариантов.

Отпадают также доказательства «неграмотности», поскольку актеры придворной труппы должны были хорошо читать, для того чтобы быстро разучивать роли. И даже опубликованное в 1930 году письмо драматурга Френсиса Бомонта Бену Джонсону (от 1615 года), в котором подчеркивается, что, мол, Шекспир достиг крупных успехов, не имея образования (schollershippe) не свидетельствует о его неграмотности, а является подтверждением его успехов в самообразовании. И это косвенным образом опровергает «аристократические» теории, ведь такая фраза о Шекспире никак не может относиться к аристократам, закончившим Кембриджский или Оксфордский университеты. Сам Джонсон, называя в своем известном отзыве Шекспира «нежным лебедем Эйвона» (то есть указывая на Страдфорд-на-Эйвоне), пишет, что тот знал «плохо латынь и еще хуже греческий язык». Антистрадфордианцы же считают и эти слова Джонсона результатом «заговора», имеющего целью скрыть подлинного автора. Но как же в таком случае отличить истину от «заговора»? Да и зачем «искать черную кошку в темной комнате, если ее там нет»?

За последние десятилетия собраны новые доказательства авторства Шекспира из Страдфорда. Так, например, было документально установлено, что пьесы Шекспира принадлежали королевской труппе. В 1619 году, когда два лондонских издателя хотели опубликовать некоторые из этих пьес, королевские актеры вмешались и добились распоряжения лорда-камергера, чтобы никакие пьесы, составлявшие собственность труппы, не печатались без ее согласия. Исследователь Хотсон установил связи актера Шекспира с представителями литературных кругов того времени. Выяснилось, что первую поэму Шекспира «Венера и Адонис» напечатал Ричард Филд, уроженец Страдфорда. Студенты в Кембридже ставили любительские спектакли «Путешествие на Парнас» (1598 год) и «Возвращение с Парнаса» (1602 год). В одном из них говорится об актере Шекспире, в другом – о поэте и драматурге Шекспире, причем в обоих случаях явно имеется в виду одно и то же лицо.

Шекспиру писали его друзья и родные – одним этим опровергается вымысел о его «неграмотности». «Занятие ростовщичеством», которое так усердно вменялось в вину актеру Шекспиру антистрадфордианцами, тоже не подтверждается фактами. В одном случае это обвинение связано с закупкой Шекспиром зерна на случай неурожая. Но такое большее, чем полагалось по закону, количество зерна было обнаружено у всех зажиточных жителей Страдфорда, причем у многих из них в погребах хранились значительно более крупные запасы, чем у Шекспира. Еще имеется мелкий иск о неуплате денег за солод, который вызывает бурное негодование у антистрадфор-дианцев. Но этот иск был предъявлен в те месяцы 1604 года, когда Шекспир находился в Лондоне, выступая свидетелем на одном судебном процессе. Проверили и книгу городского совета Страдфорда, там фамилия Шекспира встречается 166 раз, при этом в 14 различных вариантах написания. И еще одна любопытная деталь. В 1602 году против членов геральдической коллегии выдвигались обвинения в необоснованной выдаче разрешения на право иметь гербовые щиты. В ходе дебатов был составлен документ, сохранившийся в архивах. В нем указывается, что один из участников спора, Ральф Брук, привел пример с гербом «Шекспира-драматурга», воспроизведя при этом гербовый щит Шекспира из Страдфорда. Надо напомнить также, что в сонетах автор дважды говорит, что его имя Билл – сокращение от Уильям.