Александр Шубин - Великая Испанская революция

Решением 16 октября милиция и регулярные батальоны сливались в единые бригады. Батальоны милиции сохраняли свою демократическую структуру. 24 октября был принят дополнительный декрет о милитаризации милиции, который подтвердил, что ее бойцы должны войти в состав регулярной армии. Под влиянием Дуррути комитет НКТ отказался поддержать этот декрет [663]. В итоге милиция Арагонского фронта пока в бригады не вошла. Однако те бойцы, которые перемещались на Центральный фронт, вливались в формировавшуюся там смешанную систему бригад, в которые входили как обычные, так и милиционные батальоны (колонны).

Бригада по штату должна была иметь 4 батальона — 2500–3000 бойцов, но реально бывало и 800-1200, которые, однако, должны были удерживать участок фронта, предназначенный для бригады. Позднее 2–4 бригады объединялись в группу (дивизию), 2–4 дивизии — в корпус [664]. Численность республиканской дивизии примерно соответствовала численности франкистской бригады, а корпуса — дивизии [665].

В начале ноября в Женералитате возникла идея отправить Дуррути на оборону Мадрида. Антонов-Овсеенко рассказывает об интриге, которая была разыграна, чтобы «сплавить» войска Дуррути в Мадрид, оставив прокоммунистические части в Каталонии. «Чтобы подбить Дуррути, инспирировано было нами заявление комдива им. К. Маркса о направлении этой дивизии под Мадрид (дивизию было трудно вывести из боя, и сверх того ПСУК не хотела, по политическим соображениям, снятия ее с каталонского фронта)» [666]. Второе соображение вернее — ведь вывести с фронта бойцов ОСПК (ПСУК) было не труднее, чем анархистов. Но коммунисты стремились отправить Дуррути под Мадрид, чтобы получить военное преобладание в Каталонии.

Вопрос обсуждался 6 ноября на совещании командиров и советских представителей. «Дуррути восстал против посылки под Мадрид подкреплений, жестко напав на мадридское правительство, „подготовившее (де) поражение“, назвал положение Мадрида безнадежным и заключил, что Мадрид имеет чисто политическое, а не стратегическое значение». Антонов-Овсеенко и Абад де Сантильян буквально уломали Дуррути [667]. Договорились, что анархисты дают 5000, коммунисты — 1000, остальные партии — 800 бойцов до 8 ноября [668].

При этом Дуррути, по выражению Антонова-Овсеенко, «выкинул трюк»: призвал резерв, который был у анархистов безоружным, передал новобранцам ружья «Маузер», а бойцов, собравшихся под Мадрид, прислал в Барселону безоружными для получения оружия с правительственных складов. Дуррути требовал вооружения за счет тыловой жандармерии. Он снова перехватывал у коммунистов лозунг разоружения тыла, обернув его против силовых структур Женералитата. «Таким образом Дуррути добивался своего — не ослаблять Арагонского фронта», — комментировал Антонов-Овсеенко, — и «подрывает вооруженную опору нынешнего правительства в Барселоне» [669]. Согласимся, что стремление Дуррути «не ослаблять Арагонского фронта» вряд ли может быть поставлено ему в вину. Антонов-Овсеенко признает: «Мы с большим напряжением сорвали этот план» [670]под предлогом, что он затягивал отправку под Мадрид. Однако и сам советский консул признает, что на самом деле отправку анархистов задержала также «испанская военспецкостность» [671], то есть бюрократическая неразбериха в штабах регулярной армии.

В итоге дивизия Дуррути выступила 8 ноября. Всего 6500 бойцов при 75 пулеметах и 12 орудиях. Еще 1000 анархистов были позднее отправлены вдогонку [672]. Непосредственно с Дуррути двигалось 3000 бойцов [673]. На Центральном фронте действовала также анархистская бригада С. Меры, но отдельно от каталонских анархистов [674]. Часть сил Дуррути распределили по другим участкам, и под его непосредственным командованием осталось 3 тысячи бойцов [675].

Падение столицы могло иметь катастрофические военные, моральные и политические последствия для республики, но наступление Франко казалось неудержимым. Правительство отбыло из Мадрида в Валенсию. При этом Ларго Кабальеро допустил ошибку, которая потом использовалась в агитации его противников. Советские специалисты отмечали «чрезмерно долгое пребывание правительства и генштаба в Мадриде, что при непосредственной близости противника вовлекало их во все детали борьбы города и почти полностью прекратило общегосударственную работу» [676]. Зато, когда накануне штурма Мадрида правительство все же уехало, министров стали обвинять в бегстве. Пикеты анархистов задерживали эвакуирующихся в Валенсию министров и генералов. «Сиприано Мера, в итоге ставший влиятельным милицейским командующим, позволял себе порицать задержанных, обвиняя их в том, что они оставили „народ“. Им позволили продолжать путь, не без споров» [677]. Все это произвело на республиканцев неблагоприятное впечатление. Авторитет правительства упал, казалось, что оно решило сдать столицу.

Командование войсками, оборонявшими Мадрид, перешло к генералу Хосе Миахе, который также возглавил Хунту обороны Мадрида. Она сосредоточила власть в городе и окрестностях. В Хунту вошли восемь представителей партий Народного фронта и анархистов. Советские военные специалисты отмечали пессимизм у генералов Миахи и Посаса. Ссылаясь на то, что за Франко сражаются свирепые марокканцы, они повторяли, что «с нашим народом воевать нельзя, что противник войдет поэтому в Мадрид» [678]. Миаха был вовсе не рад выпавшей ему роли. «В одной из комнатушек, сгорбившись, сидел старый, больной и подавленный событиями человек — генерал Миаха» [679], — вспоминал И. Эренбург.

Но тут построенная по милиционному принципу республиканская армия, терпевшая неудачи в маневренной войне, в крупном индустриальном центре значительно усилилась. Здесь «запускался» тот же механизм восстания, который помог разгромить мятежников в крупных городах в июле 1936 г. Милиция, опершись спиной на улицы Мадрида, немедленно обросла местными жителями, снабжавшими ее к тому же всем необходимым: «Водители трамваев, сталкиваясь лицом к лицу с противником, превращали вагоны в баррикады, брали винтовки у раненых или убитых солдат, а часто просто кирки и лопаты — любое орудие, которым можно было убивать фашистов. То же самое делали парикмахеры, официанты, служащие. Все!.. Женщины, захватив кофе, коньяк и другие продукты, отправлялись на передовую, чтобы подкрепить ополченцев. Они говорили бойцам самые нежные и самые жестокие слова. Они обнимали храбрых и насмехались над теми, кто колебался… Каждый квартал города возводил свои оборонительные сооружения» [680].

7 ноября франкисты под командованием Варелы пошли на штурм города силами 14–20 тысяч солдат. Осуществлявший общее командование наступлением генерал Мола заявил, что на город идут четыре колонны, и есть еще пятая — сторонники франкистов в самом Мадриде. Мола блефовал, но «пятая колонна» стала распространенным понятием.