Б Островский - Великая северная экспедиция

Однажды, выйдя поутру из своих "берлог", путешественники заприметили какую-то темную полосу, лежавшую невдалеке на берегу. Подошли и убедились, что море доставило им богатый дар - исполинских размеров кита и притом совершенно свежего. Этот кит из группы самых крупных, так называемых полосатиков* имел в длину свыше 15 сажен и дал морякам такое огромное количество сала, что его с избытком хватило до самого оставления ими острова. Пасть чудовища была настолько обширна, что в нее вполне могла бы войти средних размеров лодка со всеми его гребцами. В продолжение многих дней моряки только и были заняты тем, что вырезали из тела животного огромные полосы сала и переправляли их в лагерь. Их сопровождали целые стада песцов.

Хорошо были обеспечены наши путешественники и птицей. Представители пернатых острова Беринга почти не отличались от камчатских. Исключение составлял лишь так называемый очковый баклан - специфический обитатель острова Беринга, также, подобно морской корове, ныне совершенно истребленный. Виновниками исчезновения с лица земли интереснейшей птицы оказались на этот раз алеуты, переселившиеся на богатые в промысловом отношении Командорские острова в первой половине XIX века. Уже в 1850 году на острове Беринга не было ни одного баклана. Во времена же Стеллера он водился здесь во множестве. Чучело этой крупной птицы можно видеть в Зоологическом музее Академии Наук в Ленинграде.

Вулканическая структура камчатского края, где отроги гор иногда вертикально обрываются в воды Тихого океана и представляют поучительную картину геологического строения и происходивших здесь вулканических переворотов огромной мощности, определила и геологическое строение острова Беринга. Остров горист и носит свежие следы недавних геологических переворотов, давших необычайное распределение пластов со всей причудливостью их изломов и провалов. Горы острова однако не достигают большой высоты, высший горный пункт - гора Стеллера - не превышает 2200 футов. Стеллер приводит описание террас, расположенных на высоте до 30 сажен и заключающих наносный лес, кости китов, а также целые скелеты морских коров.

Вулканический остров подвержен частым землетрясениям. Наши путешественники наблюдали это грозное явление природы три раза. Наиболее сильное из них произошло 7 февраля 1742 года. За несколько минут до землетрясения, наступившего около часа дня, был слышен отдаленный подземный гул, сопровождаемый свистом и грохотом. Волна землетрясения распространялась с юга на север; по мере приближения ее, гул все усиливался. Но вот шум прекратился, и тотчас все заколебалось, закачались столбы, и послышался треск. В ужасе выскочили моряки из своих землянок и по колеблющейся почве побежали к морю. Но там все было покойно, море не грозило, как это нередко происходит при землетрясениях, залить берег и смыть все живое, небо было ясное... В 1892 году на острове наблюдалось восемь значительных землетрясений, в 1910 году - пять. Направление толчка шло преимущественно от юго-запада.

Во время обеих описанных нами камчатских экспедиций наши моряки неоднократно наблюдали и на Камчатке сильнейшие землетрясения, изменившие отчасти характер некоторых здешних местностей и давшие поучительную картину образования прибрежных столбов и арок со сводами, засыпанными во время последующих катастроф. Так, говоря о Столбовом мысе, куда в первую свою камчатскую экспедицию пристал Беринг, Крашенинников замечает: "По южную сторону реки Столбовой есть на море три каменных столба, из коих один вышиною до 14 сажен, а другие немного ниже. Оные столбы оторваны, вероятно, некогда силою трясения или наводнения от берега, что там нередко случается; ибо не в давние времена оторвало часть оного берега вместе с Камчатским острожком, который стоял на мысу по край оного".

Об ужасном землетрясении 1737 года, после которого в одном из проливов между Курильскими островами выдвинулась каменная гряда, Крашенинников говорит: "С четверть часа после того спустя, последовали валы ужасного трясения, и вода взлилась на берег сажен на тридцать. От сего наводнения тамошние жители совсем разорились и многие бедственно скончали живот свой". Василий Берх, характеризуя эту грандиозную геологическую катастрофу, замечает: "Землетрясение сие продолжалось слишком 13 месяцев, а началось 6 октября 1737года. Курильские острова и восточный берег Камчатки изменились от оного во многих местах; а на западный, как низменный и песчаный, не имело оно никакого влияния. Стеллер говорит, что 23 октября были столь сильные удары в Нижнекамчатске (где он тогда находился), что большая часть печей рассыпалась, и новая церковь, построенная из весьма толстого лиственного леса, так расшаталась, что косяки дверные выпалывали вон. Жители Камчатки, - продолжает он, - сказывали мне, что близ горящих гор бывают удары гораздо сильнее, нежели около потухших". (рис.13)

За время Великой Северной экспедиции наши моряки и ученые наблюдали также и дали по своим впечатлениям и со слов местных жителей картинное описание могучего действия камчатских вулканов, или "горящих гор", как назывались тогда вулканы. Камчатка вообще богата вулканами. Вулканическая цепь простирается здесь почти на 80 миль, заключая наравне с действующими также и потухшие. К числу первых принадлежит знаменитая Ключевская сопка, достигающая огромной высоты в 4804 метра. Вот что сообщает о Ключевской сопке известный уже нам Крашенинников:

"Помянутая гора из давних лет курится беспрестанно, но огнем горит временами. Самое страшное ее возгорение было в 1737 году, по объявлению камчадалов - в летнее время, а в котором месяце и числе, того они сказать не умели; однакож оное продолжалось не более суток, а окончилось извержением великой тучи пеплу, которым около лежащие места на вершок покрыты были". В сентябре того же года произошло вторичное извержение сопки. "Сей ужасный пожар, - повествует Крашенинников, - начался сентября 25 числа и продолжался с неделю с такою свирепостью, что жители, которые близ горы на рыбном промысле были, ежечасно к смерти готовились, ожидая кончины. Вся гора казалась раскаленным камнем. Пламя, которое внутри и сквозь расщелины было видимо, устремлялось иногда вниз, как огненная река, с ужасным шумом. В горе слышан был гром, треск и будто сильными мехами раздувание, от которого все ближние места дрожали. Особливый страх был жителям в ночное время: ибо в темноте все слышнее и виднее было. Конец пожара был обыкновенный - извержение множества пеплу, из которого однакож немного на землю пало, для того что всю тучу унесло в море. Вылетывает же из нее и ноздреватое каменье и слитки разных материй, в стекло претворившихся, которые великими кусками по текущему из-под ней ручью Биокосю находятся*".