Коллектив авторов - Смута в Московском государстве

Царь между тем вскочил на своего коня, повернулся к своим вельможам и сказал: «Я вижу невиновность моих иноземцев, и сдается мне, что вы возводите на них напраслину. Слышите, что они говорят? Если у вас есть письма или вы что-нибудь о них знаете, то покажите их сейчас» и т. п. А так как у них ничего не было и они не могли ничего предъявить, то они обругали нас пришлыми и сказали: «...латыши. Мы здешние жители, они жрут с нами, а не мы с ними».

Тогда царь ласково сказал нам: «Я вижу, что с вами поступили несправедливо и что мои вельможи вам враждебны и ненавидят вас. То, что я у вас отнял, будет возвращено вам сполна». Русским он тогда же сказал: «Вы, князья и бояре, верните им их поместья, ради которых вы этих честных людей подвергли такой опасности, что если бы Бог не судил иначе, то вы уже радовались бы их гибели. Вы же, немцы, будьте и впредь мне так же верны, как были до сих пор, я пожалую вас еще и другими поместьями, а кроме того, вам не нужно больше жить в Козельске среди ваших врагов; живите здесь, у меня в Калуге, чтобы вы были у меня на глазах и мои князья и бояре оставили бы вас в покое». Так это зло послужило к добру и великой чести для праведных, а для важных персон к посрамлению.

Уходя, по дороге, господин пастор сказал своим козельским прихожанам: «Любезные друзья мои, не презрим возможностью избавиться от несчастий. Мы достаточно ясно слышали от царя о том, что вокруг нас живут наши враги, для которых наши дома и дворы и все, что в них есть,— как бельмо в глазу. Я откажусь от ненадежного поместья и первый перевезу сюда жену и детей, а потом, при случае, вывезу и другое. Кто со мной согласен, пусть будет к утру готов. Не будем искушать Бога, мы достаточно натерпелись. Кто любит опасность, тот от нее и погибнет. Бог, конечно, не оставит ненаказанными этих злодеев, откуда бы ни взялся бич».

Некоторые поехали тогда с пастором, перевезли оттуда своих жен и детей и стали жить спокойно в городе Калуге у царя. Те же, которые не вняли добросердечному увещеванию и предостережению словом Божиим, а, помышляя более о корысти, полагали, что в Калуге слишком велики будут расходы на пропитание, тогда как в поместьях оно ничего не стоит, предпочли остаться там, в Козельске, среди богохульников и христопродавцев, вскоре подпали под бич Божий вместе с безбожными варварскими народами.

Из королевского лагеря пришли 4000 «вольных людей», служивших под Смоленском королю польскому с намерением порыскать по местности и пограбить. В первый день сентября они быстро и внезапно, совершенно неожиданно появились под Козельском, в котором в то время совсем не было войска. Когда они это заметили, они так лихо налетели, что за два часа захватили и город и крепость, убив при этом 7000 человек и старых, и молодых и обратив в пепел город и кремль. Князья и бояре вместе с воеводою и немцами (теми, которые пренебрегли достойным доверия искренним предостережением своего пастыря и остались там, в Козельске) были уведены в плен вместе с женами и детьми, многие из них были очень тяжело ранены, и им пришлось бросить все свое добро на произвол судьбы.

Что случилось с женщинами и девушками, когда они попали в панибратовы руки, увы, легко себе представить. Всего этого с ними не произошло бы, если бы они последовали совету своего пастора и перешли жить вместе с ним и другими немцами в Калугу. Таким образом, по удивительному предначертанию Божию, преследователи и враги немцев столь быстро погибли, и те, которые перед тем намеревались лишить жизни невиновных, сами погибли и вместе с близкими были посрамлены и уничтожены, за что да будет вечная хвала всеблагому Господу Богу.

Так как Жолкевскому, о чем сообщалось выше, посчастливилось одержать победу под Клушином, прогнать московитов с поля битвы, одолеть всех немцев Понтуса, которые не были освобождены от осады, переманить под Царевом-Займищем и Валуева к королю и осадить город Москву со стороны Можайска и так как в Москву, кроме того, пришла весть, что Димитрий второй со своими полками, выступив от Угры, снова двинулся в поход, захватил силой Пафнутиевский монастырь, убил всех монахов, попов, князей, бояр и 500 стрельцов (посланных туда из Москвы), а монастырь разграбил и сжег и т. п., то московиты были в большом страхе, что их снова будут осаждать, да еще два врага сразу, а они ведь только-только освободились от прошлой длительной осады.

Поэтому три знатных боярина, которые уже давно были заодно с Жолкевским и совсем ополячились, а именно — Захарий Ляпунов, Михаил Молчанов и Иван Ржевский, решили поднять бунт против Шуйского. Они взошли 14 июля на Лобное место (на котором обычно обсуждаются все важные дела) и, созвав весь народ, стали с сокрушением говорить о бедственном и тяжком положении Московской земли, о том, что ее опустошают (как волки овчарню) и бедных христиан столь ужасающе уничтожают, и никого нет, кто бы мог или хотел защитить землю. Все, мол, знают, что Шуйскому вот уже третий год нет ни счастья, ни удачи в правлении за то, что он такими ухищрениями добился престола. Сколько, мол, сотен тысяч людей из-за него погибло, и этому кровопролитию не будет конца, пока он сидит на царском престоле, а кроме того, как только он или его братья встречаются с врагом, чтобы вступить с ним в бой, они всегда терпят поражение, покидают поле сражения и устремляются в Москву, отчего страна разоряется и приходит в упадок, люди гибнут, а конца войне не видно. Если их слова могут иметь хоть какой-либо вес, то они советуют православным свергнуть Шуйского и с единодушного одобрения всех сословий избрать другого царя, который был бы предназначен для этого и дан Богом.

Простонародью это очень понравилось, они сказали: «Совет хорош, и нужно привести его в исполнение». Затем эти три боярина, услышав, что чернь склонна к этому, велели всем жителям идти в Кремль, потребовать к народу главных бояр Шуйского и открыть им свое намерение, что тотчас же и произошло, но многим важным персонам и купцам не слишком понравилось. «Господин наш» побежал с тремя вышеназванными боярами к царю Шуйскому в палаты; у него взяли царскую корону и скипетр, отложили их в сторону, а его самого увели из государевых палат и совсем из Кремля на его прежний двор, выстригли ему гуменце, надели на него клобук и скуфью и сделали его против его воли и желания монахом.

На следующий день они все собрались в открытом поле за городом на той стороне, где не было осады, чтобы всеми сословиями держать совет, кого из знатных вельмож избрать новым царем. Пока один подавал голос за одного, другой — за другого и так далее, из толпы вышли несколько человек и сказали: в самом высоком сословии князей (откуда по справедливости должен быть избран царь) нет никого, кто мог бы похвалиться и сказать, что он выше и знатнее, чем кто-либо другой. Если мы сейчас выберем одного из них царем земли нашей, другие тотчас же начнут его ненавидеть и тайно преследовать, ибо никому неохота кланяться и подчиняться себе равному, в чем мы сами наглядно убедились на примере Бориса Федоровича Годунова. Если бы его не считали недостойным такой чести и оставили его при короне и скипетре без преследования, то нынешние несчастья и бедствия не постигли бы нашу землю.