Евгений Фёдоров - Рок в нескольких лицах

Так вот, таким, на мой взгляд, творцом является Крис Кельми — руководитель группы «Рок-ателье». Он проделал довольно странный, нестандартный для рок-музыканта путь. И лучше всего о нём расскажет сам «виновник торжества».

— Музыкой я начал заниматься по воле родителей с четырёх лет. В восемь поступил в музыкальную школу имени Дунаевского, которую благополучно окончил. Однако эти занятия не породили ни малейшего желания продолжать музыкальную карьеру. В то время на первом месте для меня был теннис. И каждое утро я мечтал только о том, чтобы сегодня был спорт, а не музыка, всегда связанная с изучением занудных гамм и прочего.

Но «Beaties» всё перевернул. Каждую новую песню ансамбля я ждал так, как ребёнок ждёт новогодний подарок. Каждая пластинка была праздником, открытием нового мира… И пошло-поехало. Стали играть в школе. Наша «аппаратура» состояла из расстроенного пианино, пустых ящиков (ударные), возникшего по случайности контрабаса и акустических гитар. Репетировали у меня дома, что, конечно, не осталось незамеченным и родителями, и соседями.

Дома недоумевали, почему я вдруг сократил занятия спортом и занимаюсь «непоймичем». А надо сказать, теннисом я занимался очень серьёзно в ЦСКА, где готовили больших спортсменов: пять-шесть тренировок в неделю, летом три месяца — спортивные лагеря… Естественно, всё это пришлось оставить. Рок-н-ролл победил.

Играли мы систематически с 1969 года. Вскоре появился Игорь Окуджава — сын Булата Шалвовича, и дело пошло веселее. В 1971 году узнаём, что на Беговой улице живёт парень, который умеет играть на гитаре соло «Let It Ве», что и предопределило приглашение в наш ансамбль нового гитариста — Саши Ситковецкого.

Мы начали работать как дублирующий состав группы «Рубиновая атака». В основном играли репертуар западных групп. Летом 72-го года мы «откололись» от «Рубинов» и образовали группу «Високосное лето». С приходом в наш ансамбль из «Машины времени» бас-гитариста Саши Кутикова мне пришлось сменить инструмент (до этого момента я играл на бас-гитаре), сложились и купили электроорган «Вельтмастер». Мы старались усложнять наши композиции, делали их более насыщенными инструментальными партиями, чем у большинства групп того времени…

Вскоре Ситковецкий поступил в МГУ, и я — в Институт инженеров транспорта. Так случилось, что в одной группе со мной вместе учился Володя Кузьмин. Было интересное время. Мы с удовольствием сотрудничали на музыкальном поприще. Володя приносил ноты для скрипки и фортепиано, и мы играли. Запомнил это потому, что шёл очень интенсивный обмен музыкальными идеями.

Но основное музицирование, конечно, проходило в «Високосном лете»…

После очередной смены состава (а это случилось в 74-м) мы даже включили в свой репертуар несколько песен английской группы «Slade», поскольку в то время на «сэшенах» западная, хорошо исполненная музыка воспринималась лучше, чем композиции собственного сочинения. Но тем не менее мы упорно продолжали работать над созданием своей программы.

Через год сформировался самый стабильный и самый, на мой взгляд, сильный состав «Високосного лета»: Ситковецкий, Кутиков, Ефремов и я. Наша программа состояла из трёх самостоятельных отделений: первое — сложная музыка, навеянная творчеством «Genesis», «Yes», второе — цельная композиция «Прометей прикованный» и третье — развлекательная темповая музыка. К каждому отделению были свои костюмы, свои светоэффекты, своё шоу…

Начались гастроли по стране: Таллинн, Рига, Ленинград. Мы успешно выступали, но главным было общение с другими музыкантами, обмен опытом. Потом, после распада «Високосного лета», образовался «Автограф», который становится профессиональным коллективом.

В сентябре 1980 года я начинаю работать в Московском театре имени Ленинского комсомола в качестве руководителя рок-группы.

— Театр диктует свои требования. Как у тебя, уж сформировавшегося рок-музыканта, прошёл процесс адаптации к «свету рампы»?

— Был довольно трудный период «ломки» себя. Особенно в первые годы. Нельзя было играть громко, музыканты находились на большом расстоянии друг от друга… Короче, эта работа не шла ни в какое сравнение с рок-сценой. Но, поскольку искусство Мельпомены нас очень увлекло — открыло совершенно неизвестные дотоле возможности рок-музыки, — мы работали на совесть и с удовольствием. В первый же год были восстановлены два старых музыкальных спектакля «Тиль» и «Звезда и смерть Хоакина Мурьетты» и появились два новых — «Юнона» и «Авось» (на музыку Алексея Рыбникова) и «Люди и птицы» (с моей музыкой). Параллельно мы, то есть «Рок-ателье», записали музыку к фильму режиссёра Владимира Грамматикова «Звезда и смерть Хоакина Мурьетты» и к мультфильмам «Пёс в сапогах» и «Парадоксы в стиле рок», а главное — создали свою новую программу, то есть не оставили нашего собственного дела.

Эта программа в стиле фанки-фьюжн хорошо воспринималась слушателями. Многие композиции стали широко известны. Например, «Распахни окно», «Я пел, когда летал», «Зелёная трава» и другие. Но вдруг случилась беда — ушёл из жизни один из ведущих музыкантов «Рок-ателье», Александр Смеян.

И хотя скоро в группу влились Александр Садо и Камиль Челаев, чисто концертная деятельность — работа на ниве рока — пошла на убыль. В то время, то есть где-то в 1982 году, мы уже оставили позади период «акклиматизации» и получали от своей театральной деятельности, от общения с яркими творческими личностями — Марком Захаровым, Андреем Вознесенским, Алексеем Рыбниковым и другими — массу положительных эмоций. И всё же «своё дело» не клеилось.

Мы много гастролировали с театром и по стране, и за рубежом, много узнали и повидали. И в общем-то, имели все основания радоваться спокойствию жизни, но в душе сохранялось чувство неудовлетворённости, сомнения в правильности выбора пути…

В 1984 году попробовали сотрудничать с Александром Барыкиным, но ничего интересного из этого не получилось. Вскоре в «Рок-ателье» приходят Александр Абрамов и Валентин Лезов. Наша рок-деятельность несколько оживляется, появляется концертная программа, которую не стыдно было показать. Однако того горения, которое мы испытывали в первые годы работы в театре, уже не было… Видимо, потому что не было новых спектаклей. Не было выхода скопившимся и успевшим забродить музыкальным идеям. Произошёл какой-то надрыв… За семь лет работы в театре я получил огромный опыт, но никто из артистов не может замыкаться на очень ограниченном круге спектаклей в течение нескольких лет. Я — не исключение…