Андрей Скляров - По следам Ковчега Завета

Но в чем я полностью согласен с Хэнкоком, так это в том, что сам факт существования подобного храма представляет собой весьма экстраординарное явление, поскольку в иудаизме с древнейших времен укоренилось понятие, что «чужая земля нечиста, и поэтому на ней нельзя воздвигать храм Господу». И уж заведомо можно создавать лишь места для молитв, но никак не для жертвоприношений. Поэтому должна была существовать очень веская причина того, чтобы отойти от данного правила на острове Элефантина Нахождение же здесь Ковчега Завета вполне могло быть такой причиной…

И еще одно любопытное наблюдение Хэнкока:

«Одно из названий иудейского храма на Элефантине – МСГД, что означает «место, где падают ниц». И по сей день у фалаша Эфиопии нет синагог, как нет и храма, но свои скромные церкви они называют «месгид» (добавив гласные «е» и «и» к МСГД). В этом контексте также следует отметить, что именно в положении ничком – коленями к земле царь Соломон однажды молился перед Ковчегом Завета Господня» (Г.Хэнкок, «Ковчег Завета»).

Между тем ни в синагогах, ни даже у Стены Плача в Иерусалиме вы не увидите евреев, молящихся на коленях, – молитвы совершаются стоя или сидя…

После 410 года до нашей эры из Египта в Иерусалим было послано несколько писем, в которых сообщалось о разрушении храма на Элефантине и запрашивались средства и разрешение на его восстановление. Однако к этому времени Иерусалимский Храм уже считался единственным местом, где полагалось приносить жертвы, и просьбы из Элефантины были проигнорированы – «конкуренты» храмовому руководству явно были не нужны. Вся переписка внезапно прекратилась около 400 года до нашей эры. Судя по всему, иудеи покинули Асуан. И по мнению историков, совершенно очевидно, что у иудеев были большие неприятности с египтянами. Скорее всего, их просто вынудили бежать отсюда.

Эфиопский священник Рафаэль Хадане, упоминавшийся выше, так описывает эти события:

«В Египте шла большая война. Чужеземный царь, захвативший много стран, пришел в Египет и разрушил все храмы египтян. Но он не разрушил наш храм. Когда египтяне увидели, что от разрушения спасся только иудейский храм, они заподозрили нас в том, что мы перешли на сторону захватчика. Поэтому они стали преследовать нас и разрушили наш храм, а мы вынуждены были бежать… Наши праотцы сначала перешли в Судан через Мероэ, где находились недолго, будучи изгнанными новой войной. Тогда они разделились на две группы: одна поднялась по реке Тэкэзе, а другая – по Нилу. Такими путями они прибыли в Эфиопию, в Куару, что вблизи от озера Тана. Там мы и поселились. Там стали эфиопами. Поскольку мы оказались далеко от Израиля – хотя, находясь в Египте и Судане, мы все время поддерживали контакты с Иерусалимом, – мы потеряли эти контакты, и Иерусалим стал лишь частью нашей памяти» (Г.Хэнкок, «Ковчег Завета»).

Вот так Ковчег Завета, согласно эфиопским источникам, оказался на острове Тана Киркос, расположенном на озере Тана…

Рис. 65. Отвесные скалистые берега острова Тана Киркос

Остров Тана Киркос даже еще издали производит очень сильное впечатление своей необычностью. Он кардинально отличается от всех других островов на озере и выглядит как узкая вертикально вздыбленная стена, чем-то напоминая стены большой крепости, вздымающейся прямо из воды. Точки, где есть возможность причалить к берегу, можно буквально пересчитать по пальцам – во всех остальных местах наталкиваешься на гранитную скалу, уходящую вертикально вверх на много метров. И уже внешний вид острова наводит на мысль, что, если где-то в этих краях и хранился Ковчег Завета, то именно на Тана Киркос – природа явно постаралась для того, чтобы создать максимально защищенное естественное место.

Вдобавок, с высоты скал хорошо просматриваются окрестности, в чем мы смогли убедиться, еще даже не поднявшись на них, – когда мы только сошли на берег, нас уже встречали несколько монахов из общины, обитающей на острове. Они явно отслеживали нас еще на подходе к Тана Киркос.

Дело в том, что остров фактически принадлежит христианской общине. И сюда пускают далеко не всех – праздных туристов здесь не очень-то приветствуют. На нашей стороне было то, что мы заехали не просто полюбопытствовать, а прибыли в составе съемочно-исследовательской экспедиции, которую интересовала древняя история страны. И явно немалую роль сыграло то, что мы были из православной России, – вопрос о том, какого мы вероисповедания, задавался нам многократно и с заведомой настойчивостью. Так что мне, убежденному атеисту, приходилось прикидываться, что я совсем не знаю языков, и кивать в сторону товарищей, среди которых были те, кто менее негативно относится к вопросам религии.

Среди встречавших был помощник настоятеля монастыря, который оказался старшим по рангу из всех присутствовавших на острове (настоятель в этот день отсутствовал). И мы сразу же были поставлены в очень жесткие рамки – перемещаться можно было только в сопровождении монахов, в какие-то зоны было запрещено заходить вообще, фотографировать и снимать на камеру также можно было далеко не все. Вдобавок за съемки нам заломили буквально несусветную цену – в пять раз больше, чем это обходилось в других местах Эфиопии.

Зато перед нами распахнули двери старого храма, который ныне служит чем-то вроде хранилища (больше, правда, похожего на обычный чулан, в котором все свалено в бесформенную кучу) местных реликвий. В качестве этих реликвий нам были продемонстрированы, например, кресты (см. Рис. 25-ц), которыми крестили эфиопов еще в IV веке нашей эры, когда в стране вводилось христианство (до того в Эфиопии государственной религией был иудаизм!); «евангелие в рисунках» примерно того же периода и разная храмовая утварь. В какой-то момент помощник настоятеля протянул руку к полке, на которой стояло несколько древних церемониальных головных уборов, и сказал, что один из них является… «шапкой» самого Менелика!..

Рис. 66. Древние церемониальные головные уборы

Условия, в которых хранились эти реликвии, вызывали у нас сильные сомнения в достоверности слов помощника настоятеля монастыря. Мы привыкли к тому, что подобные столь священные предметы хранятся вовсе не в жалких лачугах (какой выглядел старый храм) на каком-то острове, а в тщательно защищенных и охраняемых подвалах или даже бункерах. Однако если учесть специфику Эфиопи и ту роль, какую играет в местной жизни религия и церковь, становится ясным, что именно такие условия хранения, как ни парадоксально, являются самыми надежными в этой стране. Вдобавок они совсем не обременительны для государственной казны и минимизируют риски, связанные с какими-либо общественно-политическими передрягами…