Анатолий Уткин - Первая Мировая война

Один лишь председатель Думы М. В. Родзянко постарался успокоить западных дипломатов. Обращаясь к британскому военному атташе он сказал: "Мой дорогой Нокс, вы должны успокоиться. Все идет правильно. Россия большая страна, мы можем вести войну и совершать революцию одновременно" {557} 557 Knox A. With the Russian Army 1914-1917. Vol.2. London, 1921, p. 211 .

Палеолог отказался привносить в жизнь эйфорические ноты: "В качестве посла Франции меня больше всего заботит война. Я желаю, чтобы влияние Революции было, по возможности, ограничено и чтобы порядок был восстановлен возможно скорее. Французская армия готовится к большому наступлению, и честь обязывает русскую армию сыграть при этом свою роль" {558} 558 Paleologue M. La Russie des Tsars pendant la Grande Guerre, tom III, Paris, 1921, p. 249 .

На текущем этапе у Запада были основания для надежд. 18 марта министр Милюков объявил всему миру, что Россия останется с союзниками: "Она будет сражаться на их стороне, сражаясь против общего врага до конца". Страна выполнит все свои прежние обязательства {559} 559 Stockdale M. Paul Miliukov and the Quest for a Liberal Russia, 1880-1918. Ithaca, 1996, p. 251. . Практически не были изменены кадровый состав дипломатического ведомства и персонал посольств.

В донесениях послов ощутима невольная симпатия к повергнутому российскому самодержцу. Трагический поворот его судьбы всколыхнул у его западных знакомых чувства сочувствия и симпатии. Много лет знавший царя Хенбери-Уильямс пишет с особой теплотой:

"Он неизменно проявлял доброту и благорасположение, свой солнечный и мягкий характер во времена личных или иных затруднений; когда обстоятельства стали меняться к худшему, он проявлял неизменное мужество" {560} 560 Hanbury-Williams J. The Emperor Nicholas II As I Knew Him. London, 1922, p. 9 .

Палеолог отмечает добросовестность, человечность, кротость, честь свергнутого императора. Ему вторит Бьюкенен: "Он обладал множеством талантов, которые позволяли представить его конституционным монархом быстрый ум, образованность, методичность и трудолюбие, исключительное природное обаяние, привлекавшее столь многих".

Бьюкенен делает оговорку. "Он не наследовал ни доминирующей личности своего отца, ни его характера и способности быстро принимать решения, что абсолютно необходимо самодержавному правителю" {561} 561 Buchanan G. Op. cit., Vol. II, p. 77. .

Впервые в донесениях Бьюкенена положительная оценка личных качеств императрицы.

"По прошествии первого оцепенения она выказала удивительное достоинство и мужество. "Я теперь всего лишь сестра милосердия", сказала она и, когда возникла опасность столкновения между восставшими войсками и дворцовой стражей, вышла вместе с одной из дочерей, умоляя офицеров избежать кровопролития" {562} 562 Buchanan G. Op. cit., Vol. II, p. 76. .

Нет ли шансов возвратить монархию? Министр иностранных дел Бальфур пишет Бьюкенену 16 марта 1917 г.: "Мы заключили из Вашей телеграммы, что нет никакого шанса возврата к только что павшему режиму, но что главных опасностей следует ожидать от реализации идей социализма или анархии" {563} 563 Lloyd Gardner C. Safe for Democracy. The Anglo-American Responce to Revolution, 1913-1923. N.Y., 1984, p. 130. .

Западные союзники пока полагали, что многое обратимо. Империю, полагали в высших лондонских кругах, следует сохранить. Бальфур в личном письме писал Бьюкенену следует убедить Николая, что "национальным несчастьем" явился бы отказ от предоставления Алексею права наследования троном {564} 564 Ibidem Бьюкенена не нужно было убеждать в возможности опасного поворота событий. Его скепсис в эти дни очевиден: "Русская идея свободы заключается в том, чтобы привнести облегчение, потребовать двойной оплаты, демонстрировать на улицах, терять время в разговорах, в принятии резолюций на общественных митингах" {565} 565 Цит по: Lincoln B. Passage Through Armageddon. The Russians in War and Revolution 1914-1918. N.Y., 1986, p. 368. .

Западные союзники желали сохранения монархии в России, будучи убежденным, что на значительный исторический промежуток времени монархия, ограниченная Думой, явилась бы лучшим инструментом правления Россией. Лишить Россию монархического образа правления — значило подготовить ее распад. "Монархическое правление является единственно возможным способом удержания этой огромной империи. Эта страна не готова для республиканской формы правления, и у меня есть большие сомнения, будет ли республика приемлема для большинства нации. Причина, по которой я в беседе с Милюковым выступил за сохранение за великим князем Николаем поста главнокомандующего, заключается в том, что, если он добьется доверия к себе армии и сможет удержать ее в руках, то возникнет реальный шанс для великого князя стать в конечном счете императором".

Когда на Восточном фронте фактически решалась судьба западных демократий, необходимо было поддержать восточного союзника, предпосылкой чего было сохранение единства Российской империи. Правящий класс Британии пытался спасти царя, предоставив ему политическое убежище в Англии. 19 марта 1917 г. в Петрограде были получены две телеграммы из Лондона. Король Георг посылал своему кузену и союзнику изъявления неизменной дружбы, а британское правительство предупреждало Временное правительство от насилия по отношению к царю {566} 566 Summers A. and Mongold T. The File on the Tsar. N.Y., 1976, p. 244-246; Nicolson King George the Fifth. N.Y., 1953, p. 299. . Но предложение убежища в Британии прибыло в Могилев уже после отъезда императора в Царское Село (военный кабинет решил, что лучше иметь царя Николая в Англии, чем оставить его в руках неведомых исторических обстоятельств) Будучи расколотой, Россия потеряет значение военного союзника.

Бьюкенен обратился к П. Н. Милюкову, и тот отнесся к предложению положительно — за переезд царя в Англию "вплоть до конца войны" {567} 567 Lloyd George D. War Memoirs, V.I, p. 971-972. . Милюков полагал, что отбытие царя в Англию ослабит антицаристскую кампанию в России. Преобразовать Россию в конституционную монархию представлялось оптимальным вариантом и для Милюкова и для Бьюкенена: суверен будет стержнем единства нации, а Дума, расширив свои прерогативы, послужит орудием демократии. Однако после обсуждения этой проблемы с председателем совета министров Львовым Милюков, давнишний сторонник конституционной монархии, изменил (25 марта) своим монархическим взглядам {568} 568 Buchanan G. Op. cit., Vol. II, p. 103, .

В британском же кабинете рассуждали: если имперский Лондон будет поглощен спасением русского императора, то в Петрограде увидят в этом опасность новым силам, увидят в британском правительстве препятствие общему прогрессу России. Ни одна великая нация не допустит вмешательства во внутренние дела. Следует учитывать, что Запад вел борьбу не на жизнь, а на смерть и в конечном счете не мог проявлять больше монархических чувств, чем (конституционные) монархисты в России. Бьюкенен получил инструкцию "избегать возникновения препятствий в установлении связей с новым российским правительством... Самым важным является сохранение связей с политическими партиями, упрочение контактов с теми государственными деятелями, чей приход к власти сулит нам наибольшие выгоды" {569} 569 Lloyd Gardner C. Safe for Democracy. The Anglo-American Responce to Revolution, 1913-1923. N.Y., 1984, p. 132. .