Анатолий Уткин - Первая Мировая война

Гофман считал самым благоразумным для Германии "иметь в тылу мирную Россию, из которой мы могли бы получать продовольствие и сырье, не предпринимать наступления на Западном фронте, а выжидать наступления Антанты. Однако у нас не было предпосылок для реализации такой тактики... Для того чтобы держаться на Западе выжидательной тактики, получая все необходимое с Востока, нужно было иметь в России необходимые для этого условия" {791} 791 Генерал Макс Гофман. Записки и дневники. 1914-1918. Ленинград, 1929, с. 139-140. .

Для реализации этих условий Гофман предлагал занять линию Смоленск Петербург, образовать в Петербурге правительство, которое назначило бы при наследнике-цесаревиче желательного Германии регента. Россию следовало держать в орбите германского влияния, ее раздел осуществлять осторожно. К примеру, "идея отторжения от России всего Прибалтийского края неправильна. Великодержавная Россия, а таковой русское государство останется и в будущем, "никогда не примирится с отнятием у нее Риги и Ревеля — этих ключей к ее столице Петербургу".

Регентом Гофман наметил великого князя Павла, с которым германский командующий Восточным фронтом вступил в сношения через зятя великого князя — полковника Дурова.

В ночь на 20 ноября 1917 г. случилось то, чего гак опасались на Западе. Большевистское правительство послало Верховному главнокомандующему генералу Духонину радиотелеграмму с приказом предложить германскому командованию перемирие. Поздно вечером 21 ноября союзные посольства в Петрограде получили от наркома иностранных дел Троцкого ноту с предложением заключить перемирие с Германией и начать переговоры о мире. Бьюкенен советовал оставить ее без ответа. В палате общин он рекомендовал заявить, что правительство будет обсуждать условия мира с законно образованным русским правительством, но не с теми, кто нарушает обязательства, взятые 5 сентября 1914 г.

25 ноября 1917 г. союзные военные представители в Ставке выразили официальный протест Духонину: нарушение союзнических обязательств может иметь самые серьезные последствия. По оценке Бьюкенена, "скрытая угроза, содержавшаяся в этих словах, была истолкована в том смысле, что мы намерены предложить Японии напасть на Россию. Это был неудачный шаг, причинивший нам немало вреда. Троцкий по этому поводу выпустил страстное обращение к солдатам, крестьянам и рабочим, направленное против нашего вмешательства в русские дела. Он говорил им, что наше империалистическое правительство пытается загнать их кнутом обратно в окопы и превратить в пушечное мясо" {792} 792 Hoffmann M. War Diaries and other Papers. London, 1929, v.2, p. 302 .

Троцкий напомнил, что его правительство желает не сепаратного, а всеобщего мира. Если России придется заключить сепаратный мир, то вина падет на союзные правительства.

Двадцать шестого ноября новый главнокомандующий русской армией Крыленко обратился к германской стороне с запросом: согласно ли германское верховное командование на перемирие? Немцам не просто было приспособиться к новой реальности на их Восточном фронте. Характер и степень стабильности нового русского правительства были для правящего Германией класса тайной за семью печатями. Генерал Людендорф вызвал командующего Восточным фронтом генерала Гофмана и спросил, можно ли иметь дело с этими людьми. "Я, — пишет в мемуарах Гофман, — ответил утвердительно, так как Людендорфу необходимы были войска, и перемирие высвободило бы наши части с Восточного фронта. Я много думал, не лучше ли было бы германскому правительству и верховному главнокомандованию отклонить переговоры с большевистской властью. Дав большевикам возможность прекратить войну и этим удовлетворить охватившую весь русский народ жажду мира, мы помогли им удержать власть" {793} 793 Бьюкенен Дж. Воспоминания дипломатаю М., 1923, с. 279. .

Перед Берлином стояла альтернатива: военным путем прорвать ослабевший фронт или в ходе мирных переговоров избавиться от России как от противника. Первый путь требовал задействования значительных войск — просторы России огромны. А судьба Германии решалась на Западе — там требовались дивизии, размещенные на Востоке. Немцы руководствовались фактором времени и экономии сил — они высказались за переговоры.

От переговоров Гинденбург и Людендорф ждали максимально быстрых решений. Все их мысли были уже на Западе. Несколько иначе думали австрийцы. Напряжение в двуединой монархии было таково, что каждый жесткий шаг грозил усугубить внутреннюю неустроенность. Чернин: "Удовлетворить Россию как можно скорее, а затем убедить Антанту в невозможности сокрушить нас и заключить мир, даже если придется от чего-то отказаться... Брест-Литовск дает шанс выйти из войны с меньшими потерями" {794} 794 Генерал Макс Гофман. Записки и дневники. 1914-1918. Ленинград, 1929, с. 231 .

Над Восточным фронтом воцарилась тишина. 1 декабря большевики овладели ставкой верховного главнокомандования в Могилеве. Последний из главнокомандующих — генерал Духонин был убит революционными матросами. Людендорф 27 ноября 1917 г. назвал дату начала официальных переговоров — 2 декабря. Обстановка в Петрограде — да и в стране в целом — не располагала к академическим размышлениям. Правительственную делегацию формировал нарком иностранных дел Л. Д. Троцкий. Во второй половине дня 2 декабря 1917 г. на участке фронта близ Двинска три человека — лейтенант киевских гусар, военный хирург и солдат-волонтер — пересекли "ничейную землю". Горнист дал сигнал, замахали белыми флагами, и маленькая русская делегация пересекла германскую линию. Немцы завязали им глаза и повели в дивизионный штаб. Через сутки они были уже на обратном пути в Петроград: переговоры могут начаться через неделю в штаб-квартире командующего германскими войсками на Восточном фронте генерала Гофмана в Брест-Литовске.

Предварительные переговоры о перемирии вели генерал Гофман и представитель министерства иностранных дел Розенберг. Кайзер поручил государственному секретарю по иностранным делам Кюльману не просто подписать мир, а постараться установить с Россией отношения долговременного характера. "Несмотря ни на что достичь соглашения с русскими... Сейчас, как и после русско-японской войны, это сделать легче".

Ради быстрого дипломатического решения поручалось использовать как кнут, так и пряник. Показать русским, что Германия рассчитывает на долговременное сотрудничество. "В более отдаленном будущем император надеется установить с русскими тесные торговые отношения".

Замаячили призраки континентального союза против Запада. Эти идеи поддерживались гражданскими и военными аналитиками Германии, которые вырабатывали конкретные условия соглашения.