Анатолий Уткин - Первая Мировая война

Три поколения французов, выдвинувших талантливых военачальников и организаторов, с уверенностью смотрели в то будущее, в котором Франция непременно (благодаря своей решимости и союзу с Россией) возвратит себе утраченные в 1870 г. провинции — Эльзас и Лотарингию и восстановит лидирующую роль Парижа в Европе. Сорокалетний военный министр Массими удвоил (благодаря закону 1913 года) численность армию. Он способствовал возвышению генералов, на которых пало бремя, слава и позор решений мировой войны: прославившийся в колониальных войнах Галиени, галантный генерал Дюбай, однорукий генерал По. Особое благоволение Массими вызвал начальник службы тыла, коренастый, белоусый генерал со спокойным взглядом голубых глаз — молчаливый генерал инженерных войск Жозеф Жоффр — "хладнокровный и методичный работник с гибким и точным умом". Жоффр не имел дипломов Сен-Сира и Военной академии, "обязательных" для французской военной элиты, но его спокойствие, выдержка, здравый смысл и жизненная сила подкупали. В ответ на сделанное ему в 1911 г. предложение возглавить французскую армию Жоффр ответил: "Я буду сражаться и одержу победу. Мне всегда удавалось все, за что я ни брался".

Потребовалось время для более трезвой оценки генерала Жоффра: "Его сила заключалась в характере, а не в способностях. Это был человек, обладавший всеми природными чертами крестьянина; крепкий, хорошо сложенный, выносливый, он обладал смелостью, доходившей до безрассудства, хладнокровием, переходившим в упрямство, умом, граничившим с хитростью. Если бы его умственные способности соответствовали его силе воли, он был бы крупнейшим деятелем войны... Но это был человек, обладавший лишь посредственными умственными способностями... Ограниченный ум лишал его инициативы, широты взглядов и воображения".

Одного только не сумел осуществить Массими. Во время балканских войн стало ясно, что серая форма болгар защищает их от снайперов лучше, чем привычное армейское разноцветье. Законопроект, предусматривавший переход на мундиры серо-зеленого и серо-голубого цвета вызвал отторжение у французов, сохранивших красные рейтузы своих пуалю. Мессими тогда заметил: "Эта глупая и слепая привязанность к самому заметному из всех цветов будет иметь жестокие последствия" {130} 130 Цит. по: Такман Б. Августовские пушки. М., 1972, с. 86. .

Немцы неверно оценили и Британию. Их посол в Лондоне Лихновский ревностно имитировал все английское. В этом он был не одинок; по-английски в Берлине говорила вся верхушка, начиная с канцлера Бетман-Гольвега и адмирала Тирпица. Многие видные немцы были женаты на англичанках. Лихновский видел свою миссию в том, чтобы избежать отчуждения двух германских народов. Но возвышение Берлина, его вызов на морях уже породили плеяду британских государственных деятелей, готовых на многое ради недопущения германского доминирования на континенте. В частности — на примирение и сближение с Францией. Глава английского штабного колледжа генерал Вильсон свободно говорил по-французски и (как и военный министр Холдейн) дружил с главой Высшей военной школы Франции генералом Фошем. Вильсон задал Фошу краткий и главный вопрос: сколько английских войск хотела бы видеть Франция на своей территории в случае войны? "Одного англичанина, а мы позаботимся, чтобы он сразу погиб".

Вильсон и его коллеги на велосипедах объехали границу Франции с Германией. В его кабинете во всю стену многозначительно висела карта Бельгии. В присутствии премьера Асквита 23 августа 1911 г. Вильсон, указывая на большую карту Бельгии, в течение нескольких часов "развеял множество иллюзий, объяснив, что Германия, рассчитывая на медленную мобилизацию России, пользуясь преимуществом в живой силе, направит основную часть своих сил против французов. Он правильно раскрыл сущность немецкого плана охвата французских войск правым крылом" {131} 131 Цит. по: Такман Б. Августовские пушки. М., 1972, с. 103. .

В 1913 г. генерал Вильсон каждый месяц посещал французский генеральный штаб, а весной 1914 г. было завершено создание франко-британского плана прибытия во Францию британского экспедиционного корпуса. Он был выработан в строжайшей тайне, о нем знали лишь десять офицеров. Программа Вильсона состояла из трех пунктов: "Первое: мы должны объединиться с французами.

Второе: мы должны провести мобилизацию в один день с Францией.

Третье: мы должны отправить на фронт шесть дивизий".

Кайзер и его окружение неверно поняли общую линию британской политики. Паузу в британской дипломатической игре 1 августа 1914 года в Берлине восприняли как обещание развязать руки Германии на Востоке. Кайзер воскликнул: "Теперь мы можем начать войну только с Россией! Мы просто отправим всю нашу армию на Восток!" Но отрезвление пришло быстро. В 11 часов вечера того же дня от посла Лихновского пришла уточняющая телеграмма: "Позитивных предложений со стороны Англии в целом ожидать не следует". Разочарованный кайзер обратился к высокому, грузному, лысому Мольтке (прибывшему в спешке во дворец в неподобающем виде — в военной шинели, накинутой на ночную рубашку): "Теперь вы можете делать все что хотите". Это "все что хотите" означало санкцию на реализацию "плана Шлиффена".

Страны Антанты имели несомненное численное превосходство над войсками коалиции центральных держав. Безграничные ресурсы России вызывали трепет. Сэр Эдвард Грей писал в апреле 1914 года: "Каждый французский политик находится под огромным впечатлением от растущей силы России, ее огромных ресурсов, потенциальной мощи и богатства".

При всем природном скептицизме Грей разделял это восхищение: "Русские ресурсы настолько велики, что в конечном итоге Германия будет истощена Россией даже без нашей помощи".

В августе 1914 г., у России было уже 114 готовых к боям дивизий, а у ее главного военного союзника Франции — 62 дивизии, к которым присоединилось 6 британских дивизий. Германия выставила в первый месяц войны 78 дивизий (доведя чуть позже численность своих дивизий до 96), а ее главный союзник Австро-Венгрия — 49 дивизий.

Как утверждают русские военные (в частности, генерал-квартирмейстер Данилов), в течение пяти лет, последовавших за войной с Японией, Россия была почти беспомощна. Реформа армии началась лишь в 1910 году, когда военным министром стал шестидесятиоднолетний генерал В. А. Сухомлинов низкого роста, с аккуратными усами и окладистой бородой. Обладая природным умом, сметкой, хорошей памятью, он сократил трехнедельный период мобилизации, улучшил техническое оснащение армии и организацию запасов. Рекрутирование войск отныне осуществлялось строго по территориальному принципу. Были уменьшены гарнизоны крепостей (это дало дополнительные шесть дивизий), увеличена численность офицерского корпуса, улучшено питание и обмундирование солдат, увеличена численность пулеметов. Основную массу военного оборудования Россия производила сама. Он частично искоренил "маньчжурский синдром" — деморализующую память о прежних поражениях. В отставку были отправлены 341 генерал и 400 полковников.