Карло Чиполла - Артиллерия и парусный флот

В экспедиции в Аден (1517 год) Лопо Соарес де Альбергария имел 15 naos (большие парусные корабли), 10 navios и caravvelas (парусные корабли меньшего размера), 8 галер, 1 каравеллу, 1 бригантину и 1 индийскую джонку. Во время экспедиции в Хермуз (1520 год) Диего Лопес де Секейра имел 15 naos (большие парусные корабли), 2 галеона, 5 галер, 4 корабля с квадратными парусами, 2 бригантины, 2 каравеллы.

Морисон писал, что многие солдаты–христиане в поисках средств к существованию были вынуждены обратиться к пиратству и уходили из европейских портов в Алжир – к варварам. Те с удовольствием принимали пиратов и на первых порах удовлетворялись долей добычи, но потом варвары захватили 60 или 80 судов у христиан, научились у них же плавать по компасу, сумели обеспечить эти суда турецкими командами и сами вышли на океанские просторы, хотя раньше на такое не отваживались. К 1618 году неофициальная оценка количества кораблей на Средиземном море говорит о том, что «турки на архипелаге» хранили верность галерам, а «мавры из Африки» собрали флот парусных судов.

В XVIII веке господин де Пейсонель, симпатизировавший туркам, признал, что их корабли весьма громоздки и неуклюжи. Гасан-паша внес усовершенствования «в постройки и оснащение кораблей, понизил палубы, убрал возвышения в корме, сделал мачты более высокими и обеспечил их лучшим такелажем и неплохой артиллерией».

В дословном переводе с китайского «фейерверк» означает «потрескивающий бамбук».

Тезис о китайском происхождении пороха более распространен, но и у тезиса об его индийском происхождении сторонников немало.

Упомянутые орудия имеют цапфы на стволах, что может означать весьма продвинутую стадию в изготовлении пушек. Китайские авторы утверждают, что орудия с металлическим дулом использовались в Китае еще в 1275 году. Уайт в своей «Средневековой технологии» опровергает этот тезис, отдавая предпочтение европейскому происхождению современной артиллерии, но его аргументы не слишком убедительны.

Согласно легенде, корейцев приучили пользоваться порохом китайцы в конце XIV века. Премьер–министр династии Ли писал во время японского вторжения 1592–1599 годов, что в Корее сначала не было пороха. Примерно в 1372 году китайский купец по имении Ли Хан остановился в доме генерала, отвечавшего за вооружение. С тех пор в Корее появился порох и стрелковое оружие. Многие авторы придерживаются мнения, что порох и стрелковое оружие появились в Корее в конце XIV века. Но, внимательно изучив источники, я пришел к выводу, что это событие могло произойти несколько раньше. Что касается Японии, есть множество ссылок на то, что орудия там существовали задолго до прихода португальцев, хотя считается, что они не использовались широко в военных целях до середины XVI века. На Яву знание стрелкового оружия, скорее всего, пришло от монголов. Что же касается Малакки, португальцы появились там в 1511 году и, по информации их же собственных хроникеров, захватили 3000 единиц артиллерии. Мы не знаем, что это были за орудия, но предполагаем, что речь идет о небольших пушках, отлитых в Пегу и Сиаме, куда знание литейного производства пришло от китайцев. И народ Филиппин еще до прибытия европейцев, предположительно, имел некоторые знания о стрелковом оружии.

Феришта родился в 1550 или 1570 году и умер в 1612 или 1623 году. Первый проект его истории был представлен королю в 1606 году, но впоследствии был пересмотрен.

Влияние турецкой технологии на производство пушек в Индии оставалось сильным также на протяжении XVI и XVII веков.

В Берлинском музее этнографии хранится небольшое бронзовое орудие (длиной всего 35 см), изготовленное в 1421 году во времена императора Юнлэ. Нечто подобное изготавливалось и в Нюрнберге примерно в то же время. Что касается тяжелых орудий, можно отметить, что на стволах сохранившихся китайских бомбард 1356, 1357 и 1377 годов имеются цапфы. На дулах европейских пушек они появились веком позже.

В Европе XV, XVI и XVII веков, несмотря на значительный прогресс, принесенный эпохой Возрождения и Реформацией, «беспокойная знать, невежественные священники и грязные и дикие поденные рабочие» были далеко не маленькой частью населения. Более того, образец европейского населения, с которым неевропейцам пришлось неожиданно и без всякого желания столкнуться, был, в общем, не слишком удачным. Образованные, понимающие и благородные личности не отсутствовали вообще, но их было очень мало. Бартоломео ле Лас Касас на западе, Маттео Риччи на востоке… Перечислять долго не придется. Подавляющее большинство европейцев, отправлявшихся за море, – матросы, солдаты, купцы, миссионеры – были людьми хотя и отличавшимися храбростью, выносливостью, искренностью и страстью, но не слишком образованными, не обученными хорошим манерам и не имевшими навыков связей с общественностью.

Этот конфликт лучше всего иллюстрирует теория бифуркации между «основанием» и «функцией». Она была развита известным ученым Фэн Гуйфэнем (1809–1874) после шока опиумной войны, и ее сущность заключалась в следующем: «Если мы сохраняем китайскую этику и известные (читайте: конфуцианские) учения как первоначальную основу и позволяем дополнять их методами, используемыми разными народами для знания, разве это не будет лучшей из методик?» Другими словами, он предлагает использовать западные средства в китайских целях, сохранить конфуцианские ценности, применяя западные инструменты, поддержать китайские традиции, импортируя западные технологии. Идея получила дальнейшее развитие в трудах Чжан Чжидуна, который вывел следующую формулу: «Китайское учение в качестве основы и западное знание для практического применения». Правда, история доказала, что подобные мысли есть принятие желаемого за действительное. Как указывал Янь Фу, критикуя Чжан Чжидуна, «китайское знание имеет свою основу и функцию, западное знание тоже имеет свою основу и функцию». Корни технологии – в науке, а науки – в философии. Китайцы никогда не смогут изучить западную науку, не изменив своей философии.

Примеры преподнесения европейцами орудий местным правителям с целью получения специальных разрешений, льгот и привилегий столь многочисленны, что их перечисление заняло бы не один том. Голландцы и англичане дарили пушки японцам, этим же не брезговали и португальцы. В XVII веке англичане дарили артиллерию и боеприпасы китайцам и индусам. Важным представляется письмо Минамото Иэёсу королю Сиама, в котором японец прямо заявил, что «пушки и порох мне нужны больше, чем золотая парча».