Ричард Дейвенпорт-Хайнс - В поисках забвения. Всемирная история наркотиков 1500–2000

В этот период египетские бедняки – рабочие и крестьяне – ежегодно выкуривали от 20 до 25 тонн гашиша. Один грек, член банды, которой Монфрей доставил свой первый груз, сказал ему, что молодые господа в фесках считали гашиш слишком плебейским наркотиком, они предпочитали кокаин, который в этой стране быстро становился популярным. Монфрей скоро понял, что может ввозить из Индии чистый сок каннабиса (чарас), и который не входил в список контрабандных товаров. Именно его десятитонный груз из Бомбея в Джибути в 1923 году насторожил министерство внутренних дел и стал предвестником международного нелегального оборота индийской конопли. По мере продвижения мировых держав к запрету наркотиков, Монфрей понял, что перед ним открывается возможность использовать Абиссинию в качестве транзитного перевалочного пункта наркотиков, направлявшихся в Аравию, Египет и Судан, а также для перевозки грузов из Европы.

Полицейский информатор так описывал его в 1927 году: «около 45 лет, худощавого телосложения, длинные темные волосы, имеет склонность к искусству – хорошо пишет акварелью и играет на фортепьяно, немного говорит по-английски. Его жена – высокая плотная немка с взлохмаченными волосами, отлично владеет английским». В 1920-х годах в Дире-Дава он был владельцем четырех мельниц, макаронной фабрики и электростанции. На местных землях он выращивал гашиш и экспортировал его через Джибути в коробках из-под муки и макарон. Монфрей, имея лицензию фирмы «Мерк», заказывал в Германии морфин и кокаин и продавал их наркоперевозчикам. В 1927 году под давлением британского правительства, вдохновителем которого был Делевинь, германское министерство внутренних дел распорядилось аннулировать все лицензии Монфрея. Его деятельность была широко известна, но, как пожаловался в Аддис-Абебе английский министр, Монфрея почти невозможно привлечь к ответственности благодаря его хитроумным комбинациям и влиятельным друзьям. Наконец, в 1933 году он был выслан из Абиссинии. Во время вынужденного отдыха от незаконных операций, Монфрей написал свое элегантную книгу «Круиз гашиша» (1935), которая была рассказом очевидца и участника о способах транспортировки наркотиков. В Англии книга была переведена под названием «Гашиш». Благодаря экспансионистской политике и активной поддержке Муссолини, в 1936 году Монфрей возвращается в Абиссинию после ее аннексии Италией. Его презрение к европейским властям было неистребимо. Описывая в 1938 году хаотичную церемонию открытия площади Рембо в Джибути, он спрашивал: «Кто может утверждать, что призрак Рембо не просвистел, как ветер неповиновения, среди этих чиновных марионеток, которые служат фиглярству международной политики?» После того, как британские войска в 1941 году вновь привели к власти императора Хайле Селласие I (1892-1975), де Монфрея вместе с итальянскими военнопленными депортировали в Кению и заточили в тюрьму. В 1947 году он вернулся во Францию и поселился в местечке Андр-ан-Берр, где его замечали за возделыванием опийного мака. Среди его литературных трудов выделяется цикл романов под общим названием «Другая сторона приключений» (1953-1964).

Компании, подобные «Хоффманн-Ла Рош», и такие поставщики, как Монфрей, были типичными представителями наркодельцов 1920-х годов. По мнению сторонников запрещения наркотиков, именно они несли ответственность за новый наркотический кризис в ХХ столетии. Делевинь в 1934 году заявил, что проблема наркомании, по сути, является проблемой поставщиков. Он считал, что эффективными средствами борьбы с нелегальным оборотом наркотиков является упорядочение оптовой торговли и пресечение нелегальных перевозок. Оптовиков контролировал закон об опасных наркотических средствах, поэтому, по его словам, самой значимой причиной наркомании становились перевозчики. Во имя идеала всемирного запрещения немедицинского использования наркотиков, власти начали проводить в жизнь репрессивную политику, которая повлекла за собой совершенно противоположные результаты. Делевинь знал, что незаконная торговля наркотиками приносит огромные прибыли, за счет которой процветали наркодельцы.

«Настоятельная природа влечения к наркотику заставляет свои жертвы платить какие угодно деньги для того, чтобы приобрести его, а следовательно, прибыли, извлекаемые из крупномасштабных поставок, очень велики. Как и в работорговле или незаконной торговле спиртным, перспектива таких прибылей является величайшим стимулом. За последние двенадцать лет были разоблачены и уничтожены бесчисленные организации, обладавшие крупными финансовыми ресурсами, нанимавшие многих агентов и работавшие через многие каналы».

Несмотря на понимание этого, Делевинь не мог и подумать о том, чтобы отобрать деньги у наркодельцов путем отказа от запретительной политики. Он хотел полностью искоренить «привычку, уничтожавшую душу и тело». Когда в качестве доказательства огромного вреда, он приводил пример положения в Китае, Египте и США, он имел в виду вред, наносимый наркоторговцами. Он отказывался признать тот факт, что их прибыли были прямым следствием политики запретов.

Во время Первой мировой война, как и во время Прусских войн 1866 и 1870 годов, уровень потребления наркотиков увеличился. В 1918 году, незадолго до того, как Мери Бошелл приняла смертельную дозу веронала, она объяснила причину своей зависимости от морфина: работа медсестры, которую она выполняла во Франции, была такой тяжелой, что врачи давали медсестрам наркотик, чтобы они держались на ногах. Иначе медсестры не смогли бы справиться со своими обязанностями. Наркозависимость усугубляли эмоциональное напряжение и физическая нагрузка на полях сражений и в госпиталях. Некий англичанин писал в 1924 году о своем двоюродном брате, который стал наркоманом после лечения ранений, полученных в окопной войне. «Мой друг – лишь один из многих тысяч, кто сегодня своим маниакальным влечением создает сеть поставок, последствия которых будут ужасны». Но на наркоманию влияли не только ранения. Как предполагала леди Дороти Миллс, война вызывает эмоциональное разделение людей. «Половина из них невероятно добры, они работают, как рабы, носят старую одежду и ездят на автобусе. Вторая же половина предается большему разгулу, чем когда-либо прежде».

Развитию наркоторговли способствовало нарушение привычного жизненного уклада во время и после войны. В 1923 году бельгийский медицинский журналист отмечал, что неожиданным результатом мировой войны явилось широкое злоупотребления наркотиками в Европе. «До войны проблема наркотиков была почти неизвестна в Бельгии, однако в настоящее время торговцев наркотиками гораздо больше, чем когда бы то ни было, а число наркоманов постоянно возрастает. Некоторые относят эту ситуацию на счет большого количества иностранцев в стране – дипломатов, журналистов, шпионов, офицеров». Герлуф Зале (1873-1941), возглавлявший датскую делегацию на анти-опиумной конференции 1924-1925 года, призывал делегатов защитить молодежь от опасности, которая имела непосредственное отношение к экономическим и общественным последствиям катастрофы 1914 года. Вспоминается Алексей Львович Лужин из рассказа (1924) русского писателя и лептодермиста [30] Собиратель бабочек, специалист по бабочкам. Владимира Набокова (1899-1977), высланного из Санкт-Петербурга и жившего в то время в Берлине. (Когда Набоков в первый раз принес свой рассказ в журнал, ему ответили, что не печатают историй о кокаинистах). Его герой был разорившимся буржуа, не имевшим известий о своей жене на протяжении пяти лет – с тех пор, как бежал из Советской России в 1919 году. После того, как Лужин пробовал работать батраком в Турции, комиссионером в Вене и маляром, он устраивается официантом в вагон-ресторан международного поезда Берлин-Париж. Его печаль и тревога за жену невыносимы без кокаина, В боковом кармане он всегда носит флакон с наркотиком.