Александр Шитков - Владимир Старицкий - воевода 16 века

Царь Иван Грозный пробыл в Вологде все лето и вернулся в Москву только 10 сентября. Вскоре он выслал гонцов к князю Старицкому, чтобы тот немедленно прибыл в Слободу. В начале октября 1569 года ничего не подозревая удельный князь Владимир Андреевич прибыл на ямскую станцию Богану под Слободой и разбил там свой лагерь. Старицкий князь дал знать государю о своем приезде и стал ждать ответа. На следующий день несколько сот вооруженных опричников окружили Богану. [79] ПСРЛ. Т. XXXIV. С. 191. На двор к удельному князю явились опричные судьи В. Г. Грязной и М. Л. Скуратов. Они объявили князю Владимиру, что царь «считает его не братом, но врагом, ибо может доказать, что он покушался не только на его жизнь, но и на правление, как доказал это сам князь Владимир тем, что подкупил повара, дав ему яд и приказал погубить великого князя». [80] Послание Таубе и Крузе. С.46. Для очной ставки с князем Старицким были привлечены доносчик-повар и другие свидетели.

После короткого судебного «разбирательства» князь Владимир Андреевич 9 октября 1569 года был доставлен в царский лагерь. Вот как описывает сам ход расправы над Старицкими историк Н. М. Карамзин: «Ведут несчастного с женою и с двумя юными сыновьями к государю: они падают к ногам его, клянутся в своей невинности, требуют пострижения. Царь ответствовал: «Вы хотели умертвить меня ядом: пейте его сами!» Князь Владимир, готовый умереть, не хотел из собственных рук отравить себя. Тогда супруга его Евдокия… — видя, что нет спасения, нет жалости в сердце губителя — отвратила лицо свое от Иоанна, осушила слезы и с твердостью сказала мужу: «Не мы себя, но мучитель отравляет нас: лучше принять смерть от царя, нежели от палача». Владимир простился с супругою, благословил детей и выпил яд: за ним Евдокия и сыновья». [81] Карамзин Н. М. История Государства Российского. Т. IX–XII. Калуга. 1996. С. 59. Одновременно царь Грозный жестоко расправился с матерью удельного князя с ненавистной теткой Ефросиньей Старицкой, находившейся в заточении на Белоозере.

Вскоре после гибели Старицких русские власти сделали сообщение в Литве о раскрытии заговора в земщине. Официальная версия гласила, что «князь Володимер с матерью учал умышляти над государем и над государьскими детми всякое лихо, хотели государя и государьских детей испортити». [82] Сб. РИО. Т. 71. С. 777. Новгородский летописец оставит такую запись, что после смерти удельного князя Владимира Андреевича Старицкого «мнози по нем люди восплакашася». [83] Новгородские летописи. СПб., 1879. С. 337.

Подводя итоги «фальсификации дела Старицких» историк А. А. Зимин писал, что «казнь последнего крупного удельного владыки князя Владимира Андреевича явилась мерой политически необходимой, была продиктована заботой о ликвидации оставшихся оплотов удельной раздробленности». [84] Зимин А. А. Указ. соч. С. 477–478 Но этот вывод историка дает нам повод усомнится в этом, так как если бы царь Грозный задался целью полностью и окончательно ликвидировать оставшиеся «оплоты удельной раздробленности», он (царь) не пощадил бы наследника Дмитровского удела княжича Василия Владимировича, старшего сына Владимира Старицкого.

Опричнина нанесла завершающий удар мощным последним форпостам удельной раздробленности, к числу которых принадлежали Великий Новгород и Старицкое удельное княжество. Гибель князя Владимира Андреевича означала «завершение длительной агонии последнего сколько-нибудь значительного удельного властителя на Руси». [85] Там же.

Было бы ошибкой усматривать в отношениях между царем Иваном Васильевичем Грозным и его двоюродным братом князем Владимиром Андреевичем Старицким только семейную трагедию, порожденную различием темпераментов, складов характера, духовного облика… Суть непримиримых противоречий состояла не в том, что царь Иван Грозный, одолеваемый честолюбием, не брезговал никакими средствами, чтобы сохранить престол за собой. Все это, разумеется, имело значение, создавало во взаимоотношениях накаленную атмосферу. Но в данном случае друг другу противостояли не только «братья по крови», но и две концепции, два представления о роли монарха в государстве. Главная цель боярского окружения царя Ивана IV — сделать князя Владимира Старицкого великим князем, а это означало бы для него довольствоваться пассивной ролью «помазанника» Бога, не обременяющего себя трудом, инициативой и активным участием в управлении государством, что, конечно, понимал царь Иван Грозный и приложил все свои силы, чтобы не быть марионеткой в руках оппозиции.

Подводя итоги военной деятельности князя Владимира Андреевича, надо признать, что он был одним из выдающихся полководцев XVI века. Старицкий князь поднялся до самых вершин тогдашней военной иерархии благодаря полководческому таланту и верной службе на благо Отечества. Он был воеводой большого полка, возглавлял оборону южных границ против крымских татар, сыграл определенную роль в победах над Казанью и Полоцком…

Так почему же его полководческий талант не стоит рядом со знаменитыми полководцами XVI столетия — Даниилом Щеня, Михаилом Воротынским, Дмитрием Хворостининым?.. Видимо, все дело в том, что на протяжении многих лет деятельность старицкого князя рассматривалась многими историками и исследователями как «знамя антиправительственных сил», как надежда «на изменение правительственной политики», [86] Там же. то есть, в первую очередь, как усилия претендента на великокняжеский престол.

Великие свершения предков живут только памятью народа, а память питается историческими знаниями. Думается, что придет время, когда личность князя Владимира Старицкого будет рассматриваться историками, краеведами, любителями истории не только как лицо, покушавшееся на царскую власть, но и личность, внесшая особый вклад в историю России, и в первую очередь — как военный деятель.

1. Герберштейн Сигизмунд. Записки о Московии. М., 1988.

2. Горсей Джером. Записки о России XVI — начало XVII вв. МГУ, 1990.

3. Древняя российская вивлиофика. М., 1786.

4. Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV–XVI вв. М.-Л., 1950.

5. Новгородские летописи. СПб., 1879.

6. Памятники литературы Древней Руси. Конец XV — первая половина XVI века. М., 1984.

7. Памятники литературы Древней Руси. Середина XVI века. М, 1985.

8. Памятники литературы Древней Руси. Вторая половина XVI века. М, 1986.

9. Полнее собрание русских летописей. Т. XIII. Летописный сборник, именуемый Тверской летописью. СПб., 1863.

10. Полнее собрание русских летописей. Т. XXXIV. Типографская летопись. Пг., 1921.

11. Разрядная книга 1475 — 1598. М., 1966.