Александр Шитков - Владимир Старицкий - воевода 16 века

С середины 60-х годов XVI столетия Московское государство попало в тяжелое положение. В ходе Ливонской войны русские войска потерпели крупные поражения под Улою и Оршей; литовско-польские войска вторглись в собственно московские границы и «пустошили» земли до Смоленска и Пскова. В самой Москве конфликт между царем Иваном Грозным и боярством достиг последней степени напряженности, все выше поднимала голову феодальная знать среди боярских группировок. Все чаще называется имя князя Владимира Андреевича Старицкого в качестве возможного преемника царя Ивана Грозного. Все это побуждало государя «всея Руси» для сохранения своей власти на решительные действия и реформы.

И 3 января 1565 года в стране вводится опричнина. Страна разделилась на земщину и особый государев двор-опричников. Был также создан хорошо вооруженный опричный корпус. В указе о его образовании количество «опричных» служилых людей определялось в 1000 человек, но с течением времени это количество было увеличено до многих тысяч. Вводилась и особая форма для опричников — «черные кафтаны из грубого сукна, подбитые мехом, а под ними богатая нижняя одежда, черные же островерхие шапки; на шее лошади привязана была собачья голова, а у колчана со стрелами — нечто вроде кисти или метлы, в знак того, что опричники обязаны грызть как собаки государевых изменников» и выметать «измену» из Московского государства. [65] Садиков П. А. Очерки по истории опричнины. М.-Л., 1950. С. 9.

С введением опричнины начались казни и опалы на неугодных царю лиц, «изменников» и «заговорщиков и, главным образом, против тех, кто в той или иной степени симпатизировал удельному старицкому князю Владимиру Андреевичу, поддерживал его притязания на царский престол. «Однако», — по словам историка А. А. Зимина, — «это было не просто запоздалым возмездием крамольным боярам, а, скорее, превентивным мероприятием, которое ставило своей целью подорвать опору старицкого князя среди московской аристократии». [66] Там же. С. 192.

К началу 1566 года опричный порядок настолько глубоко уже пустил корни, что можно было без особого опасения подвергнуть опричной ломке и самого крупного из удельных владетелей, настоящего удельного князя Владимира Андреевича Старицкого. Поводом к этому, возможно, была бездеятельность князя Владимира, может быть, вынужденная, ибо царь Иван Грозный сам же всячески лишал своего родича какой-либо инициативы. И государь решает сменить всю территорию Старицкого удельного княжества. Процедура обмена была завершена в январе-марте 1566 года, когда земская боярская комиссия приписала в земщине покинутые князем городов Старицу, Алексин и Верею и закрепила передачу Владимиру Андреевичу городов Дмитрова, Боровска, Звенигорода, Стародуба Ряполовского и села Мошок под Муромом. [67] ПСРЛ.Т. XIII. С. 400; ДиДГ. С. 422–424. Представляется не случайным тот факт, что царь Иван Грозный выделил старицкому князю земли, находившиеся в разных местах страны. Выделенные царем земли находились в центре русского государства и, таким образом, старицкий князь был все время, как бы на виду у государя. «Обмен землями, лишивший князя Владимира прочной опоры в лице старицких вассалов, знаменовал собой, — по утверждению историка А. А. Зимина, — решительное наступление на крупнейшее княжество, оставшееся к тому времени на Руси». [68] Зимин А. А. Опричнина Ивана Грозного. М, 1964. С. 157. Таким образом, уже предыстория опричнины и первый год ее существования показывали, что правительство Ивана IV своим основным политическим противником считало старицкого князя и тех влиятельных представителей феодальной аристократии, которые могли быть его опорой.

Только осенью царь Иван Грозный во время весеннего набега крымского хана Девлет-Гирея на страну решает направить удельного князя на южные рубежи. В сентябре старицкий князь должен был стоять «для сбережения от воинских людей на Туле». При этом полки находились под командованием бояр, «а князю Володимеру Андреевичу было повелено ходить по вестем, только придут на которые места царевич, по его наказу». [69] РК. С. 222.

Осенью 1567 года царь Иван Грозный решил предпринять еще один поход против литовцев с целью окончательного склонения исхода Ливонской войны в пользу России. К тому же по стране пополз слух о крупном боярском заговоре, участники которого собирались выдать царя Ивана Грозного польскому королю, как только последний вступит с войском на литовскую землю.

Некоторые сведения о заговоре того времени можно почерпнуть у иностранных опричников, служивших у царя Ивана IV, А. Шлихтинга и Г. Штадена. В краткой записке, поданной королю, Шлихтинг писал следующее: «Когда три года тому назад… были в походе, то много знатных лиц, приблизительно 30 человек, с князем Иваном Петровичем Федоровым во главе… письменно обязались, что передали бы великого князя вместе с его опричниками. Но лишь только в Москве узнали… один остерегался другого, и все боялись, что кто-нибудь их предаст. Так и случилось». [70] Шлихтинг А. Новое известие о России времени Ивана Грозного. Л., 1962. С. 22–62. План заговора, по Шлихтингу, был выдан царю князем Старицким и руководителями земской Боярской думы.

Это известие подтверждает данные Г. Штадена о том, что заговор был раскрыт во время ливонского похода вследствие доноса Старицкого. Но в рассказе А. Шлихтинга появляется новый момент. По его утверждению, Федоров и прочие заговорщики находились в тайном сговоре с литовским правительством. О внутренних целях заговора Шлихтинг полностью умалчивает.

Среди источников русского происхождения подробные сведения о недовольстве земских людей сообщает Пискаревский летописец начала XVII века. Если А. Шлихтинг и Г. Штаден черпали свои сведения в опричнине, то московский летописец, по-видимому, передавал традицию, сложившуюся в земщине. Это обстоятельство придает источнику особую ценность. В Пискаревском летописце отсутствует версия об измене земских бояр в пользу литовцев, как И в рассказе Г. Штадена. Недовольные опричниной земские дворяне «уклонялись» в сторону князя Старицкого, но до настоящего заговора дело не дошло, опальные пострадали главным образом из-за неосторожности, то есть «по грехом словесы своими» — разговоров. «И присташа ту лихие люди ненавистники добру: сташа вадити великому князю на всех людей, а иные, по грехам словесы своими, погибоша. Стали уклоняться Володимеру Андреевичу; и потом большая беда зачалася». [71] ПСРЛ. Т. XXXIV. С. 190.

Существовал ли в действительности заговор или дело ограничилось неосторожными «словесами», сказать невозможно. Ясно лишь, что на лицо было весьма опасное настроение, общее негодование против насилий и произвола опричнины. События, произошедшие после Земского собора 1566 года, воочию показали земскому руководству и членам земского Государева двора, что с помощью верноподданнических ходатайств обуздать беззакония опричнины не удастся. Стало очевидным, что без устрашения царя Грозного ее уничтожить невозможно. Перспектива устранения государя Ивана IV выдвинула на первый план фигуру удельного князя Владимира Андреевича Старицкого. Рано или поздно недовольные должны были начать переговоры с кандидатом на трон. А тут еще толки о пострижении царя Ивана Васильевича или даже об его отъезде в Англию дали новую пищу для крамольных речей.