Джон Норвич - Срединное море. История Средиземноморья

Вместе с тем в нашей памяти запечатлены несколько других великих имен, например, имя царицы Хатшепсут (1490–1469 гг. до н. э.), которая, будучи формально лишь регентшей при своем пасынке и племяннике Тутмосе III, завершила строительство храма в Карнаке и воздвигла там два обелиска, дабы увековечить этот факт. Также по ее приказу в Фивах был украшен внушающий благоговейный трепет храм в Дейр-эль-Бахри из розового гранита, на стенах которого она изображена в виде мужчины. Другие персонажи — сам Тутмос (после смерти Хатшепсут в 1469 г. он, по-видимому, в припадке мстительной злобы, приказал уничтожить изображения лица на всех ее портретах и выскоблить ее имя со всех надписей; впоследствии он расширил границы своего царства до верхнего течения Евфрата и явил себя — благодаря своим талантам полководца, законодателя, строителя и покровителя искусств — одним из величайших фараонов); Аменхотеп IV, более известный как Эхнатон (1367–1350 гг. до н. э.), безошибочно узнаваемый благодаря длинному узкому лицу с заостренными чертами, сутулой фигуре и огромным бедрам — религиозный фанатик, запретивший поклонение фиванскому солнечному богу Амону и учредивший вместо этого культ солнечного диска — Атона [6] Эхнатон лишь сделал Атона верховным божеством, а не учредил его культ, к тому времени уже существовавший. — Примеч. пер. , причем на концах его лучей изображались крохотные руки, простертые для благословения (или проклятия); его пасынок, в свою очередь взошедший на трон, мальчик-фараон Тутанхамон (1347–1339 гг. до н. э.), который вновь обратился к старой религии, однако ныне был бы совершенно неизвестен, если бы 5 ноября 1922 г. Говард Картер не обнаружил его гробницу. Саркофаг был почти невидим среди груд золота и сокровищ — сокровищ, которые в наши дни являются главным украшением Каирского музея. Вспоминается и Рамсес II Великий (1290–1224 гг. до н. э.), одержимый манией величия и воздвигавший собственные статуи по всему Египту и Нубии. Он вполне может быть тем самым фараоном, который упоминается в Книге Исхода (хотя ученые до сих пор спорят об этом и будут продолжать спорить еще много лет). Наконец, мы должны особо упомянуть супругу Эхнатона, царицу Нефертити, чей бюст — найденный при раскопках в мастерской древнего ремесленника в столице ее мужа Тель-эль-Амарна, а ныне находящийся в Берлине — заставляет думать, что она была одной из самых восхитительных и прекрасных женщин, когда-либо живших на земле. Ни грекам, ни римлянам, ни даже величайшим скульпторам итальянского Ренессанса не суждено было изваять портрет подобной красавицы. Если бы в Древнем Египте было создано одно лишь это произведение искусства, то и тогда три тысячелетия его существования прошли бы не зря.

Другой причиной странной неподвижности времени, присущей Египту, является его повергающая в изумление география. С высоты он выглядит в точности как своя собственная карта: бескрайние желтые пространства, по которым с юга тянется извилистая сине-зеленая линия. С обеих сторон от нее идут узкие полосы зеленого; чуть дальше желтый цвет вновь начинает преобладать. Для Египта Нил — все равно что солнце: он нужен для поддержания жизни страны, никакая другая река не могла бы сравниться с ним, и столь же необходим, как баллон с кислородом, смесью для водолаза. В подобных условиях для обновления имеется очень мало возможностей; за пределами Каира, Александрии и еще одного-двух крупных городов жизнь почти на всей территории Египта по большей части остается такой же, какой была всегда. Немногие удовольствия от путешествия могут сравниться с таким, например: проснуться рано утром в спальном вагоне, идущем из Каира в Луксор, и обнаружить, что движешься со скоростью примерно десять миль в час вдоль берега реки. За окном поезда в золотых лучах утреннего солнца проплывают одна за другой сцены прямо из книг по географии, какими зачитывались дети Викторианской эпохи.

Египтяне создали монолитное, «сцементированное» государство в древнейшие времена; их современники финикийцы, как представляется, даже и не пытались создать нечто подобное. Хотя они были одержимы маниакальной страстью к путешествиям, домом их была Палестина. В Ветхом Завете упоминаются народы Тира и Сидона, Библа и Арвада (последний расположен выше по побережью, примерно напротив южного берега острова Кипр). Все четыре поселения возникли около 1550 г. до н. э., и все они представляли собой порты: финикийцы по натуре своей были мореплавателями. В Первой Книге Царств мы читаем о том, что Хирам, царь Тирский, отправил царю Соломону древесину и искусных ремесленников для строительства Иерусалимского храма, однако по большей части он и его подданные были связаны с узкой прибрежной полосой между ливанскими горами и морем. Для тех мест была характерна одна замечательная отрасль хозяйства: собирание раковин иглянок (этот моллюск, выделяющий яркий пурпуровый краситель, стоил гораздо дороже золота). [7] Во времена Рима Нерон издал закон, запрещавший носить пурпур кому бы то ни было, кроме него самого. Пурпур оставался, так сказать, цветом императоров (о некоторых императорах говорили, что они «родились в пурпуре») вплоть до падения Византийской империи в 1453 г., и по сей день он отчасти сохраняет что-то от своего былого престижа. Главная сложность, с которой связано производство пурпура, — это отвратительный запах, издаваемый моллюском; кучи разломанных раковин всегда оставляли за городом с подветренной стороны. Однако сильнее всего финикийцев влекло к землям на западе — правда, торгуя с ним, они вели себя скорее как свободное объединение купеческих общин, чем как нация или что-либо, хотя бы отдаленно ее напоминающее.

Сегодня финикийцы для нас — это прежде всего мореплаватели, чьи суда побывали в каждом уголке Средиземноморья и даже часто пересекали его пределы. Геродот сообщает, что примерно в 600 г. до н. э. по приказу фараона Нехо они обогнули Африканский континент. Если он прав (или недалек от истины), то это было достижение, повторить которое удалось лишь более чем через 2000 лет. (С другой стороны, если Геродот ошибся, то как он мог знать — или хотя бы предполагать, — что Африку можно было обогнуть по морю?) В любом случае вряд ли следует сомневаться, что Хирам и Соломон время от времени принимали участие в путешествиях от Эзион-Гебера (близ современного Элата) до знаменитого Офира, который — хотя в этом никто не может быть с точностью уверен, — возможно, находился на Суданском или Сомалийском побережье. В иные времена финикийские купцы основали торговые колонии в Мотии на Сицилии, на Ибице (Балеарские острова) и вдоль берегов Северной Африки. Затем они миновали Гибралтарский пролив, дабы разведать порты в Испании и Марокко; с уверенностью можно утверждать, что они имели передовой пост на мысе Кадис, защищенный окружающими его топями. Нам известно, что некий Гимилькон даже пересек Ла-Манш и высадился на южном побережье Британии (вероятно, в Корнуэлле) в поисках олова. Финикийцы играли в Средиземноморье важную экономическую роль вплоть до конца VIII в. до н. э., когда их затмила растущая мощь Ассирии, а затем и греков.