Борис Соколов - Тайны финской войны

Уже 2 декабря с «финляндской демократической республикой» был заключен в Москве договор о дружбе и взаимопомощи. Любопытно, что его проект был подготовлен НКИД еще 22 ноября. Согласно этому договору ФДР, ввиду близкого родства карельского и финского народов, передавалась вся территория Карельской Автономной Советской Социалистической Республики (70 тысяч кв. км), а СССР взамен получал 3970 кв. км территории на Карельском перешейке.

Ясно, что никакого восстания финских солдат и объединения вокруг «народного правительства» левых партий не было и в помине. «Финляндская демократическая республика» оказалась не более как пропагандистской декорацией. Согласно советской легенде Аксель Анттила стал командующим армией из солдат, восставших против «кровавой клики Маннергейма — Таннера», а между тем Финская Народная армия начала формироваться задолго до выстрелов у Майнилы и советского вторжения.

В роли «восставших солдат» выступали бойцы 1–го особого корпуса Народной армии Финляндии, который начал формироваться в Ленинградском военном округе еще 25 октября 1939 года, ровно за месяц до провокации в Майниле. В этот день согласно приказу наркома обороны СССР была сформирована 106–я стрелковая дивизия, которая незадолго до начала войны была переформирована в особый корпус с той же нумерацией. Обратим внимание читателя на то, что к тому времени в Красной Армии стрелковые корпуса носили нумерацию до 56–го. Его командиром и был назначен Анттила.

Почему корпус был назван особым? Потому что был сформирован из финского и карельского населения СССР. 23 ноября корпус переименовали в 1–й горнострелковый, а после вторжения Красной Армии в Финляндию назвали 1–м стрелковым корпусом Финской Народной армии, номинально подчинив его «правительству» Куусинена.

Первоначально корпус, вернее, его штаб находился в пригороде Ленинграда, где началось его комплектование финнами и карелами, жившими в Карелии. 27 ноября 1939 года — как раз в день сообщения советского правительства о «белофинской провокации» в районе Майнил — пришла директива штаба ЛВО о переброске корпуса в район города Пушкина. К этому моменту корпус имел в своем составе 4 стрелковых, а также артиллерийский и танковый полки. 10–12 декабря части корпуса совершили передислокацию в район Териоки, где находилось в тот момент «правительство ФДР». Чуть раньше, 8 декабря, 1–й горнострелковый полк убыл на север «для выполнения особого задания правительства». Он был направлен в район Петсамо (ныне — Печенга Мурманской области), который части 14–й армии заняли в начале декабря. К началу войны корпус состоял из 2 дивизий и насчитывал около 13 500 человек, а к 18 декабря — уже 18 ООО, причем пока подавляющее большинство бойцов и командиров составляли карелы и финны.

В феврале 40–го численность 1–го корпуса ФНА возросла до 25 тысяч человек в 4 дивизиях. Для пополнения его мобилизовали финское население Карелии и Ленинградской области. Однако финнов и даже людей с финскими фамилиями для укомплектования дивизий не хватало. Лиц с финским родным языком набралось, включая политических эмигрантов, не более тысячи человек. В результате в корпусе преобладали русские ингры — совершенно ассимилировавшиеся жители Ленинградской области финского происхождения, но по — фински уже не говорившие. Были и представители других советских национальностей, никакого отношения к Финляндии не имевшие и финским языком, разумеется, ни в какой мере не владевшие.

Мой покойный отчим, Олег Григорьевич Лемтюжников, вспоминал, как по улицам Ленинграда маршировали солдаты 1–го стрелкового корпуса Финской Народной армии. Выражались они исключительно «по матушке» и без всякого акцента. Ну а боеспособность корпуса, собранного с бора по сосенке, оказалась крайне низкой. Пара столкновений с «белофиннами» показала, что бойцы Народной Армии предпочитали сразу же «брать ноги в руки» и уходить в тыл. На фронт их поэтому старались не направлять. Берегли для так и не состоявшегося парада в Хельсинки. Ведь в декларации «народного правительства» провозглашалось: «Первому финскому корпусу предоставляется честь принести в столицу знамя Финляндской Демократической Республики и водрузить его на крыше президентского дворца, на радость трудящимся и страх врагам народа». Однако Финской Народной армии выполнить эту почетную миссию так и не довелось.

В связи с нехваткой «настоящих финнов» Куусинен, Анттила и бывший тогда членом Военного совета Северо — Западного фронта Жданов отправили в Москву телеграмму:

«Сталину, Ворошилову. Для пополнения Финской Народной армии просим разрешить провести досрочный призыв граждан карел и финнов в Карелии, Ин- германландии и Калининской области, подлежащих призыву осенью 1940 года. Кроме того, разрешить произвести в Карелии и Ингерманландии призыв карелов и финнов 1899 года и частичный призыв граждан, находящихся на спецучете (как потенциальные финские шпионы! — Б. С.).

Кроме уже утвержденного наркомом первого стрелкового корпуса в составе двух дивизий на Карельском перешейке просим утвердить с учетом дополнительного призыва:

а) формирование на участке 8–й армии в районе Суоярви одной стрелковой дивизии;

б) на участке 9–й армии в районе Ухта отдельного стрелкового полка;

в) на участке Петсамо — Торнио пограничной дивизии».

В январе 1940 года подразделения 5–го и 6–го полков ФНА впервые участвовали в частных операциях на участке 8–й армии. Командир 3–й дивизии, в которую они входили, отмечал, что противник в этих столкновениях понес большие потери, а подразделения народоармейских полков продемонстрировали высокую боеепособность. Однако в действительности в боях 28–29 января, когда на остров Лункулан — саари был брошен батальон 6–го полка, бойцы ФНА бежали с поля боя при первой же контратаке своих соплеменников. Нечто подобное произошло и с отдельным батальоном ФНА, действовавшим на фронте 9–й армии.

«2 февраля, — доносил комбат, — батальон занимал перекресток дорог у деревни Лендеры; в столкновении с белофиннами батальон потерял 11 чел. убитыми, 14 ранеными и 32 обмороженными. Противник оставил на поле боя 3 убитых. 13 февраля разведывательный дозор, высланный в направлении на Кухмо- ниеми, был уничтожен засадой противника, который потерь не имел».

После этого Анттила, заручившись поддержкой Ворошилова, отдал приказ: «По имеющимся у меня сведениям, со стороны командования соединений Красной Армии были попытки использовать части ФНА для решения частных боевых задач. Напоминаю, что части ФНА могут быть использованы «ТОЛЬКО ПО ЛИЧНЫМ УКАЗАНИЯМ НАРОДНОГО КОМИССАРА ОБОРОНЫ»».