Борис Соколов - Тайны финской войны

Теперь, уже во время боевых действий, началось лихорадочное конструирование и производство советских автоматов. Наш первенец — пистолет — пулемет Г. С. Шпагина (ППШ) с большой любовью был встречен в войсках».

Перед нами пример искаженного режимом сознания. Финны, которые действительно испытывали недостаток боеприпасов, не боялись вооружать свою пехоту автоматами. У нас по сравнению с крошечной Финляндией патронов и снарядов было немерено, а опасались дать красноармейцам автоматы: начнут изводить боезапас… Воронов признавал:

«Финская пехота умело использовала особые условия местности и стойко дралась в обороне. Инженерные сооружения и заграждения прикрывались многослойным огнем.

В районах расположения наших войск появились финские «кукушки»: одиночные стрелки — фанатики, прихватив с собой большой запас патронов, залезали на деревья и открывали внезапную стрельбу. Нередко «кукушки» действовали небольшими группами и своим перекрестным огнем обстреливали лесные дороги».

«Кукушки», о которых рассказывали не только Мерецков и Воронов, но и сотни советских ветеранов войны с Финляндией, — это не более чем легенда. В Финляндии категорически отрицают существование подобных снайперов — смертников. О «кукушках» нет никаких упоминаний ни в архивных документах, ни в воспоминаниях финских участников войны.

«Никто не встречал таких ветеранов, которые вспоминали бы о том, как они лазили по деревьям, — отмечает историк Охто Маннинен. — Финский солдат был… неизменным индивидуалистом. Он, естественно, использовал разнообразие ландшафта, но кажется маловероятным, чтобы солдата могли заставить залезть на дерево, ибо у него всегда должна была быть возможность отступать. Спуск с дерева потребовал бы слишком много времени… Конечно, не исключено, что в определенных случаях финны устанавливали пулеметные точки на дереве, равно как и на чердаке какого‑либо дома. У финских пограничников… были такие наблюдательные пункты на границе с СССР… У русских, вероятно, создалось впечатление, что финны подстерегают их на деревьях повсюду».

Действительно, «кукушка» не более чем особый, мрачный штрих созданного советской пропагандой образа коварного финна. Так, уже 3 декабря 1939 года газета «Правда» писала: «Белофинны все время практикуются воевать бандитскими способами. Они учатся стрелять с деревьев, рассыпаться небольшими группами, подкладывать мины… Живут по — звериному в окопах (а красноармейцы, в отличие от финнов, отрывали одиночные ячейки, что очень затрудняло управление подразделениями. — Б. С.)».

Со своей стороны добавлю, что в лесу эхо не позволяет определить, откуда именно был произведен выстрел, и у красноармейцев, бессильных перед неприятельскими снайперами, могло создаться впечатление, что огонь ведется с деревьев. Точно так же во время боев против ваххабитов в горах Дагестана летом и осенью 1999 года среди бойцов федеральных войск распространялись легенды о десятках вражеских снайперов с бесшумными винтовками. Между тем любой глушитель, как это хорошо известно, значительно снижает точность стрельбы и для снайпера только помеха. Столь же бессмысленно для меткого стрелка забираться на высокое дерево. Его успех зависит от быстрой смены позиции, а с дерева‑то спускаться обыкновенно труднее, чем залезать на него.

Обе стороны вели пропаганду в войсках противника. В финских листовках, разбрасываемых над советскими позициями, красноармейцев призывали убивать командиров и комиссаров и сдаваться в плен. «Вам ваш Сталин говорит, что он не хочет и пяди чужой земли, а вас посылает воевать за чужую землю», — писали финны. Красноармейцам читать такое было строго — настрого запрещено. Командование не без основания опасалось, что финская пропаганда была созвучна настроениям многих бойцов и командиров. У финнов, наоборот, знакомиться с советскими листовками не возбранялось. Пассажи, вроде того, что «сотни тысяч рабочих и крестьян с радостным нетерпением ожидают приближения Красной Армии», и призывы «одетым в шинели финским рабочим и крестьянам» «подняться на борьбу против помещиков и капиталистов» только укрепляли решимость финнов бороться до конца.

Но вернемся к боям декабря 1939–го. 4 декабря советские войска вышли к главной полосе обороны линии Маннергейма на востоке, в районе озера Суванто- ярви. 6–го числа они достигли финских укреплений в центре, на наиболее угрожаемом участке — у города Суммы. Здесь, где местность была свободна от лесов и болот, пролегали железная и шоссейная дороги на Выборг (Виипури). На западе, у побережья Финского залива, Красная Армия достигла основных оборонительных позиций финнов 10 декабря.

Столь же драматическая ситуация, как и в районах Тайпален — йоки и Суванто — ярви, сложилась и на других участках линии Маннергейма. Не помогли Красной Армии ни артиллерия, ни танки. Как свидетельствует бывший командир 2–го армейского корпуса финской армии «Карельский перешеек» генерал — лейтенант Харальд Эквист, «массы легких танков, вводившихся в бой русскими в начале войны, не производили какого‑либо впечатления на нашу оборону — их пропускали в глубину. Погоня за ними превратилась в спорт».

Финские солдаты пропускали советские танки через свои позиции, а потом артиллерийским и пулеметным огнем заставляли наступающую следом пехоту сначала залечь, а потом откатиться в исходное положение. Лишенные пехотного прикрытия, танки становились беззащитными перед противотанковыми пушками противника. Против танков финны использовали также мины и бутылки с зажигательной смесью. Последние они окрестили «молотовским коктейлем» — ирония в адрес тогдашнего наркома иностранных дел и главы советского правительства.

Описание одной из неудачных танковых атак в декабре оставил и Мерецков:

«Во время артиллерийской подготовки финские солдаты перебрались из траншей поближе к проволочным заграждениям. Когда же артиллерия ударила по проволоке, чтобы проделать проходы для красноармейцев, противник опять отошел в траншеи. Танковый командир Д. Г. Павлов не разобрался в обстановке. Ему представилось у что это наши ворвались в траншеи противника, а по ним ведет огонь своя артиллерия. Он позвонил по телефону К. Е. Ворошилову. Нарком обороны, услышав о происшедшему приказал прекратить артподготовку. Пока выясняли, что случилось, время ушло, и ворваться в расположение врага прямо на плечах его солдат не удалось. Момент был упущен… Артподготовка велась главным образом по полевой обороне между дотами, с целью поразить живую силу. Многие доты так и не были вскрыты, а огонь прямой наводкой по ним не вели. Другой же вид огня к разрушению дотов не приводил. Поэтому‑то ни один дот в тот раз и не был разрушен».